Агабек Рутульский: забытый наиб Шамиля

В действительности, среди сподвижников Шамиля, его наибов, число которых по уточненным данным доходит до трехсот человек,  преобладают представители аварской и чеченской национальностей. Есть кумыки, даргинцы, и всего-то три или четыре представителя национальностей Южного Дагестана,  хотя сам идеолог движения, известного в истории под названием мюридизм, Курали Магома – выходец из лезгинского села Яраг. Почему же в списках наибов имамов Кази-Муллы, Гамзат- бека, а затем и имама Шамиля было мало представителей народов Южного Дагестана? Тому есть множество объективных причин. Южный Дагестан в силу географического расположения и из-за удобства караванных путей, связывавших Россию с Ираном и Турцией, часто оказывался в центре внимания вышеназванных держав.   Не стоит забывать, что древний Великий шелковый путь, также пролегал через земли Южного Дагестана.  И, как следствие, Южный Дагестан раньше был занят русскими войсками, чем труднодоступный нагорный Дагестан,  в частности Аварские  владения…

Речь в данном повествовании пойдет об одном малоизвестном персонаже Кавказской войны. Это наиб имама Шамиля Агабек Рутульский.  Первый русский документ,  в котором упоминается это имя,  гласит: «..Деревни во всех сих магалах управляются кетхудами, избранными от общества, которые, однакож, в зависимости от оного и без совещания и их согласия ничего в исполнение привести не могут. В магале Рутульском хотя есть кадии и почетные беки, Гасан-хан и его двоюродный брат Ага-бек, но жители, имея к ним уважения, однакож без согласия старшин не повинуются…» К. К. Краббе «Замечания о Докуспаре, Ахтах и Рутуле. До 1835 года».

Как видно из этого документа, Агабек Рутульский принадлежал к роду правителей этого небольшого вольного магала. Родоначальником рутульских правителей по составленной в 1870 –х годах наибом Гасанхан –беком считается некто Кази-бек. Годы его правления начинаются в конце 16 века. Во многих источниках, где упоминается Рутул и Рутульское вольное общество, говорится, что наиб Гасанхан –бек переписал эту родословную с более раннего оригинала. В частности, в этой родословной упоминается, что в начале  17 века одному из предков рутульских беков Ибрагиму турецкий султан Мурад Четвертый даровал фирман с присвоением титула хана. Можно считать, что Агабек Рутульский принадлежал к ханскому роду. Есть еще версия, что первые рутульские беки, в частности, Кази-бек, являлись потомками шамхалов тарковских. Но это вопрос рассмотрим более подробно в другой работе.

Общеизвестно, что имам Шамиль не был в Рутуле и во всем Южном Дагестане до 1848 года, когда он неожиданно прорвался через горные долины Рутульского вольного общества, дошел до крепости Ахты и после неудачного штурма повернул обратно в горы. Но возникает вопрос. Как же тогда быть с тем, что имам еще в 1838 году присвоил звание наиба Агабеку  Рутульскому?  Об этом упоминает Моше Гаммер в своей книге «Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана» «…Для этого в конце 1837 г. он разослал письма старейшинам основных махалов Кубаха, призывая «взяться за оружие и пойти на врага наших традиций и веры». В 1838 г. он присвоил звание наиба Али-беку аль-Ратули, (Агабеку Рутульскому) самому видному вождю в долине верховья Самура».

Это документ подтверждает, что между сторонниками газавата (то есть мюридистами) и Рутулом была связь.

На заре своей духовной деятельности к Мухаммеду Ярагинскому прибывали желающие получить духовные знания адепты со всего  Дагестана, и не только.  На территориях бывших вольных обществ  и до наших дней  сохранились предания и легенды о том, что у Курали Магомы (Ярагинского) вместе с будущими имамами Кази Магомедом и Шамилем учился тот или другой житель такого-то и такого то села.  (Например, в селении Мюхрек Рутульского района сохранились легенды о некоем ученом богослове по имени Дюрьен, который вместе с Кази-Магомедом и Шамилем в молодости учился мудрости у самого Курали Магомы.).   Вполне возможно,  что в это же время могли встретиться у того же Мухаммеда Ярагинского будущий имам Шамиль и будущий его наиб Агабек Рутульский (по некоторым документам Бек –Ага).

Рапорт генерал-майора  Каханова генерал-адъютанту Розену о показаниях лазутчика относительно пребывания Гамзат-бека в Рутульском магале. От 22 июля 1832 г,» также подтверждает  версию о более ранних отношениях мюридов и жителей Рутульского магала.

«…В дополнение рапорта моего к вашему  превосходительству от 19 июля № 279 почтеннейше донести честь имею, что посланный мною лазутчик в Рутульский магал для узнания слухов касательно возмутителя Кази-Муллы и его сообщников по возвращении объявил мне следующее.

В бытность его оного магала в селении Игра действительно слышал он от жителей рутульских, что провиант, собранный Гамзат-беком для сообщников, был уже жителями оного общества к нему сполна доставлен, и что сверх того еще произведен был им же с них сбор баранов и рогатой скотины следующим порядком: каждые два дома отдавали по одному барану, каждые три двора по одному быку или корове и каждые же два дома по одной мере, называемой (така), отдавали ему перемолотой пшеницы; и как известно в сем обществе, что довольно значительный сбор мошенников сих под начальством Гамзат-бека ныне находится расположенным в горах, называемых Рутульским эйлагом, каковые горы граничат с Нухинскою и Кубинскою провинциями, а потому и неизвестно куда он намерен ворваться в Hуху или Кубу, ибо дороги от сих гор как туда, так и в Kубинскую провинцию весьма хорошие для конных и пеших….».

Но на этом связь между преемником Гамзат-бека Шамилем и Южным Дагестаном, в частности, Рутульским магалом не прекратилась.

Имеющиеся материалы показывают, что в самые тяжелые  годы, каковыми были 1834-1839 г.г., имам Шамиль многократно посылал письма и обращения джамаатам Ахты, Рутула, Цахура, Шиназа и других сел, в которых выражал надежду, что они его поддержат.

Первое участие Агабека Рутульского в борьбе за независимость своего народа связано с крупным антиколониальным выступлением народов Южного Дагестана в первой половине XIX в.  Это  восстание крестьян Кубинской провинции в 1837 г., вызванное тяжелым гнетом царских властей и крупных феодалов.  А.Бакиханов отмечал, что к числу причин, вызвавших неудовольствие населения Кубинской провинции, относились «…медленное течение дел и непомерные повинности и налоги…».  Гнет и злоупотребления царских и магаловых наибов переполнили чашу терпения крестьян. Выступление жителей Южного Дагестана против России историки условно разделяют на два этапа: апрельский и сентябрьский.  Апрельское восстание началось, как реакция на колонизаторскую политику царизма без влияния мюридизма и Шамиля, а сентябрьское выступление, общее руководство которым  вел Гаджи-Магомед (Хаджи-Мухаммед),  было уже связано с войною,  которая шла  в это же время  в Аваристане под руководством имама  Шамиля.

Восстания 1837 года, в Кубе, обществах Самурской долины и Табасаране значительно облегчало положение дел в имамате, оттягивая от его часть царских войск.  Руководители восстаний в Южном Дагестане Хаджи-Мухаммед, Яр-Али, Шейх-Мулла Ахтынский и Агабек Рутульский имели переписку с Шамилем и М.Ярагским (до его кончины в 1838 г.). Среди сподвижников имама источники упоминают кюринца Магомед-Эфенди Усухского, Гаджи-Али Аспар из Цахура, известного под именем Гаджи-Аскер, Гаджи-Насрулла-эфенди из селения Кабир.  Доказательством того, что имам был в курсе событий, происходивших в Южном Дагестане,  является переписка имама с руководителями  восстания. Когда они обратились к Шамилю с письмом и сообщили ему, что власти обещают удовлетворить их требования, в своем ответе имам писал:   «Возьмитесь за оружие, восстаньте против неприятеля веры и обычаев наших, в том указываю вам выгоду… не верьте пустым обещаниям и бумагам, — молчание для вас пагубнее».

На тот момент Агабек Рутульский, судя по всему,  еще не был руководителем восставших. Он  был лишь  одним из вождей. Это  подтверждается следующим документом: «Значительную помощь оказали и жители Самурской долины, которые в 1837 г. «выслали довольно значительные вооруженные скопища в помощь бунтовщикам, обложившим самую Кубу».  Под жителями Самурской долины в документах тех лет  подразумевались жители вольных обществ – рутульского, ахтыпаринского, алтыпаринского, а также жители горномагальского общества.

Недостаточно организованное и плохое вооруженное  Кубинское восстание и последующая осада Кубы закончилась неудачей.  Повстанцы потерпели поражение. Но это восстание  имело и много плюсов. Кроме мобилизации большого количества верных царизму местных милиционеров «Генерал Фезе в срочном порядке снял с «шамилевского  фронта» отряд в 3 222 штыков, пик и шашек, при 14 орудиях для подавления Кубинского восстания». Понимая, что промедление может привести к худшему, царское командование в сентябре того же года спешно перебросило в Южный Дагестан все свободные войска.

Потерпев поражение, некоторые предводители восстания, желая избежать кровопролития и из-за недостаточного количества сил для сопротивления, отправили к генералу  Фезе депутатов с мирными предложениями.  Командир корпуса предписал генерал Фезе предложить рутульцам, ахтынцам, алтыпаринцам и жителям других обществ следующие условия для заключения мирного соглашения:
1) принять к себе правителями или наибами преданных царю людей;
2) платить такую дань, какую найдет возможным взимать с жителей назначенный к ним наиб;
3) жители должны направить в Тифлис депутатов для изъявления покорности царю;
4) предложить жителям дать для службы в милиции несколько всадников;
5) согласно раньше данному обещанию выдать «одного из зачинщиков бывшего в Кубинской провинции возмущения».

Переговоры не дали особых результатов. Командование русской армии предприняло попытку окончательно сломить сопротивление лезгин. Агабек решил встретить неприятеля на подступах к своим владениям. Сражение между русской армией и повстанцами под руководством Агабека Рутульского и Шейх Муллы Ахтынского произошло возле села Аджиахур. Нет свидетельств описания этого сражения со стороны горцев. И посему предлагается имеющийся документ, составленный русским командованием.

Рапорт командира 19 пехотной дивизии ген.-л. Фезе командиру отдельного Кавказского корпуса о военных действиях против Алтыпаринского, Докузпаринского, Ахтынского и Рутульского обществ.
5 июля 1838 г.

«Сборищем горцев из общества Алтыпаринского, Докузпаринского, Ахтынского и Рутульского имел я двухдневное сражение 3 и 4 числа сего месяца….

…Около полудни сражение казалось оконченным; но ободрившись новыми подкреплениями лезгины наступали опять сильными массами на самых верхних высотах на наш левый фланг, однако все жесточайшие их нападения продолжавшиеся до позднего вечера, равно и ночная атака отражаемы были с большим для них уроном. Многочисленные горцы, собравшиеся в числе до 4 тыс. человек, искусно предводительствуемых Рутульским Бек-Ага и Ахтинским Шейх-Мулла, вступали с нами беспрестанно в рукопашный бой, могли быть преодолеваемы только отважною храбростью наших войск, а особенно его сиятельства князя Варшавского полка….

…Пленных, хотя и взяли мы, но они дабы не оставаться живыми в наших руках кинжалами рубились до последней капли крови. Мы отбили у неприятеля 1 значок, много оружия и несколько лошадей.
О чем донося Вашему Превосходительству, буду иметь честь вслед за сим о числе убитых и раненых представить подробную ведомость».

Это документ, между прочим, лишний раз доказывает тесную связь восставших под предводительством Агабека Рутульского с имамом Шамилем. Значки, как известно, имам выдавал только своим наибам.
Восставшие потерпели поражение и  были вынуждены принести присягу в верности России и обязались платить дань казне. Однако значительная часть их во главе с Ага-беком Рутульским укрылась в горах, чтобы  в следующем же году вновь подняться на борьбу.

«В конце августа 1838 г. отряд Ага-бека Рутульского численностью до 5 тыс. человек вступил в Шекинскую провинцию. В составе отряда было немало шекинцев, бежавших в горы из-за преследований властей. К ним присоединились и многие жители Хачмасского магала Шекинской провинции. Восставшие пользовались сочувствием населения и других магалов. Наиб Куткашенского магала доносил, что он не может собрать отряд для борьбы с восставшими, так как на благонамеренность жителей нельзя положиться. В Шекинском магале вместо тысячи человек, требуемых комендантом, было собрано лишь 200 человек. Направленные в селение Варташен, они не оказали восставшим никакого сопротивления. Пользуясь поддержкой населения, отряд Ага-бека Рутульского приблизился к Нухе.

В предместьях города произошло сражение между гарнизоном и восставшими. В самой Нухе к восставшим примкнула городская беднота. В донесении главнокомандующего генерала Головина Николаю I отмечалось, что к повстанцам пристали «бедные и праздношатающиеся».   Восставшим удалось захватить почти весь город, за исключением крепости, где укрылась часть гарнизона, царские чиновники и семьи богачей. Другая часть гарнизона укрепилась на возвышенности неподалеку от крепости. В течение нескольких дней в Нухе и ее предместьях происходили столкновения, которые не принесли решительной победы ни одной из сторон.

В первых числах сентября к Нухе стали прибывать подкрепления царских войск из других провинций. Утром 3 сентября восставшие покинули город и отступили. Войска преследовали их и несколькими столкновениями рассеяли их.».

Но на этом военная деятельность Агабека Рутульского не закончилась. Наступил 1839 год. Снова имя наиба на слуху у русских генералов:  Рапорт генерал-майора Коцебу генерал-адъютанту  Чернышеву об успехах Шамиля в Аварии и о продолжающихся волнениях в южном Дагестане.

24 февраля 1839 г.

«….В обществах верхних кубинских магалов по последним известиям больших сборищ нет и мятежное движение жителей, по случаю наступления мусульманского праздника байрама, приостановилось, но Агабек Рутульский не престает действовать для умножения своих сообщников. До 10 февраля он кроме Зухуля, об измене коего изъяснено вышеупомянутым донесением за № 295, успел склонить присоединиться к нему соседнее к Алтыпаринскому обществу селение Сураж и через приверженцев своих, посланных для возмущения Кохурского общества, принудил уйти в Хазры преданного нам тамошнего юзбаши…»

Почему-то во многих документах считается, что сражение между Агабеком Рутульским и царскими войсками под Аджиахуром произошло всего лишь один раз, то есть в 1838 году. Однако архивные документы, в частности отчеты и военных действиях говорят о том, что сражения под Аджиахуром произошли два раза в 1838 и в 1839 году.

Возмущенные дерзостью Агабека Рутульского, который чуть было не нанес сокрушительный удар в тылу у русских войск, имеется в виду поход в Нуху, царские генералы решили окончательно сломить сопротивление горцев под предводительством Агабека Рутульского. Но прежде чем отправиться в поход, генерал Головин разослал воззвания в вольные общества.

«Прежде чем двинуться к вам с войсками, считаю я нужным исчислить вам преступления, которыми вы навлекаете на себя бедствия, вас ожидающие.

После возмущения Кубинской провинции, которая произошла от подстрекательства вашего и при участии ваших обществ, вы приняли к себе и скрыли от преследования правосудия главнейших возмутителей, дерзко отвечая на требования начальства о выдаче их, что это не сходно с вашими обыкновениями….

…Вместо хранения присяги, вы, следуя наущению тех же разбойников и беглеца из Нухи, спустились в Шекинскую провинцию и напали там опять на войска Его Императорского Величества…

…Приняв лично начальство над войсками, на Самуре собранными, я иду к вам, исполняя волю моего государя и возложенную им на меня обязанность — блюсти спокойствие и правосудие вверенному управлению моему краем. Если отряд мой, проходя через ваши магалы и селения не встретит со стороны вашей препятствия, то жизнь, дома и собственность ваша останутся неприкосновенны, но если вы встретите войска с оружием в руках, то всякое селение, вблизи коего я буду вынужден силою орудия очищать себе дорогу, будет разрушено до основания. Еще вам предстоит выбор: или покорность без условий, или конечное разорение. Войска под моим начальством горят нетерпением наказать вас за ваше безумное самохвальство и разорить разбойничьи у вас притоны.».

Одновременно русские предприняли дополнительные меры в деле окончательного усмирения неспокойного края: «Другой небольшой отряд под командованием генерал-майора Симборского направился к верховьям Самура через гору Салават. Даниель-бек угрожал своею милициею Рутулу.».

Повстанцам приходилось  воевать на два фронта. Царские генералы решили в этом, то есть 1839 году,  окончательно сломить сопротивление всех вольных магалов и обществ Южного Дагестана. После подавления Кубинского восстания в 1837 и после разгрома повстанцев под Аджиахуром в 1838 году единственным не покорившимся лидером повстанцев, и к тому же имевшим связь с имамом Шамилем, оставался только Агабек Рутульский.  (Как было указано выше,  в 1838 году имам Шамиль присвоил Агабеку Рутульскому звание наиба).

К сожалению, не осталось документов, или изустных преданий об этих походах русских войск. Сохранились только отчеты русских генералов. Трудно, конечно, по этим документам восстановить объективную хронологию окончательного присоединения, а по сути, завоевания вольного общества рутульского. По имеющимся в наличии русским документам можно лишь гипотетически предположить, как это было на самом деле.

Из “Журнала о военных действиях главного отряда против горцев Самурской долины с 27 мая по 12 июня.”

«27 мая, майор Карганов с вверенной ему табасаранской и кюринской милицией выступил из лагеря, который он занимал на левом берегу Самура, против Хазров, к границам Ахтынского общества. На следующий день он был встречен  лезгинами, в числе 400 человек на перевале хребта, который тянется до левого берега Самура, они хотели преградить ему дорогу, но были сбиты и опрокинуты к селению Хила, где засевши в строениях были подкреплены жителями их соседних деревень, которых число час от часа увеличивалось. Не видя возможность выбить силою лезгин из деревни Хила, майор  Карганов отступил на перевал хребта. В этом деле урон милиционеров состоял из одного убитого, 4 раненых и 14 лошадей. Несколько тел неприятельских осталось на поле сражения…».

То есть отряды повстанцев под напором превосходящих сил все же оказывали яростное сопротивление.

«…Действие сие заслуживает особенного внимания потому, что поселило теперь вражду между кюринцами и ахтынцами, с которыми первые были всегда в сношениях хороших, и в достижении столь важного результата должно отдать полную справедливость майору Карганову. Офицер сей своими способностями и храбростью приобрел полное доверие кюринцев и казикумухцев и влиянием своим без содействия наших войск умел их ввести в бой с соседями, с которыми прежде они были в связях и которых они даже боялись…»

Здесь наглядно продемонстрирован метод оккупационных властей «разделяй и властвуй».

Насколько серьезно оценивали царские войска своего противника, в данном случае Агабека Рутульского, красноречиво говорит следующее:

«…29 мая я выступил с войсками из селения Хазры и в 4 верстах оттуда, от деревни Неджевкент направил одну колонну с генерал-лейтенантом  Фези влево на деревни Хиля и Гулюк, а с главными силами следовал прямо к селению Зухул. Левая колонна состояла из двух сотен линейных и донских казаков и 100 человек горской милиции, одной роты Кавказского саперного батальона, 4 батальонами Тифлисского егерского полка, 4 легких и 4 горных орудий; главные силы состояли: из 1 сотни горной казачьей команды, 155 человек мусульманской милиции, 1 роты сапер, 1, 2, 3 и 4 батальонами княжеского Варшавского полка, 1, 3 и 4 Мингрельского егерского полка, 6 легких, 4 батарейных и 4 горных орудий.».

Против плохо вооруженных и  лишенных артиллерии сил противника брошено такое огромное количество солдат и милиционеров. Когда во всех победных реляциях русских генералов пишут о количестве своего противника, в таких преувеличенно-возвышенных тоннах как «партии, «скопища»   и т.д., в это трудно поверить. Учитывая то, что на стороне царских войск участвовало  значительное количество коллаборационистов, называемых «туземная милиция», слабо верится в то, что, в конкретном случае Агабек Рутульский, смог собрать такие «скопища».  В документах тех лет о количестве народонаселения Южного Дагестана, например Рутульского вольного общества, говорится что «душ мужеского пола насчитывается 2000».  Или, например: «дворов во всем магале насчитывается 1600». Ну и  столько же, или примерно такое же количество народа проживало и в соседних вольных обществах и магалах. Не все же жители магалов поголовно, начиная от младенцев до стариков,  воевали. Но факт остается фактом. Агабек Рутульский в глазах русских войск представлял серьезную угрозу.

Посмотрим дале, на ход развернувшихся событий…  «…Селение  Гулюк было занято неприятелем. Выгнав мгновенно лезгин из деревни, генерал-лейтенант Фези преследовал их по направлению их к деревне Тагерджал. Лезгины, подкрепленные партией, вышедшей оттуда, хотели держаться, но опрокинутые кавалерией под командою подполковника Альбранда, обратились в бегство, оставив в наших руках 6 тел и двух пленных. Заняв высоты тремя батальонами Тифлисского егерского полка под командованием подполковника Борзуля,  при 4 горных орудиях, генерал-лейтенанта Фези, со всею кавалериею и одним батальоном Тифлисского полка спустились с высот через деревню Верхний Каланхур к главным силам, которые в то время подвигались на позиции перед Зухулом,  предав пламени селения Хиля, Гулюк и Верхний Каланхур, и отбив несколько штук рогатого скота..»

Это документ — яркое свидетельство «освободительной», как нам преподносили,  деятельности русских войск.  Нисколько не смущаясь, как бы между прочим,  автор документа говорит о сожженных и разоренных селах, об угоне скота. Оно и понятно, целью русских войск было завоевание и только лишь завоевание этого края. Но не так-то просто было завоевать. Даже такую  горстку повстанцев, такой маленький по сравнению с огромной Россией клочок земли под названием магалы верховья Самура,   приходилось побеждать с огромным трудом. Под напором превосходящего  силой и численностью противника,   объединенные силы верхних магалов отступают.  И снова повстанцы во главе  Агабеком  Рутульским решили дать бой при Аджиахурских  высотах.

«…Чрезвычайная трудность дорог, по которым артиллерия не могла следовать без разработки, замедляла движение главных сил так, чтоб не прежде как к двум часам пополудни войска могли стянуться на первом отроге Куш-Даг, куда я с кавалерией и передовым батальоном прибыл поутру, для обозрения вышеописанной аджиахурской позиции, покрытой по всему гребню толпами горцев….

…Отсюда посланы были приказания правой колонне, а в левую сторону на высоте партии казаков для обозрения самой вершины Куш-Дага. Между главным отрогом Аджи-Ахура и нами были еще два других отрога, из коих ближайший к аджи-ахурскому, оканчиваясь также над Самуром обрывистою скалою, был занят передовыми толпами неприятеля…

…Когда все войска левой колонны со всей горной артиллерией и двумя полевыми орудиями стянулись к центру, тогда приказал я открыть пушечный огонь по всей неприятельской позиции, а второй батальон Тифлисского полка под командой капитана Хвостикова с 2 горными единорогами, подкрепив батальон Мингрельского, двинул влево против верхних лезгинских завалов, которые возвышались над всеми местностями и составляли ключ к аджиахурским позициям. Но предвидя, что открытый дневной приступ стоил бы нам много людей, я остановил войска сии в закрытом месте на ружейный от неприятеля выстрел. Под вечер, присоединив первый и третий батальон Тифлисского полка по второму, приказал подполковнику Борзулю атаковать неприятеля с наступлением ночи….

…Труден, почти невозможен казался доступ к этим завалам; решительность и отважность егерей Тифлисского полка с помощью божиею все преодолела. Первая и четвертая егерские роты, пользуясь темнотою ночи без всякого шума, поддерживая один другого полезли в гору, задние помогали передним и таким образом доползли шагов на сто от завалов….

….В это мгновение вся наша артиллерия открыла живой беглый огонь, а вся неприятельская линия, особенно напротив правого нашего фланга отвечала ружейными залпами; пока лезгины верхних завалов вновь заряжали ружья, вышеупомянутые роты Тифлисского полка еще более того к ним приблизились. Через несколько минут раздалось вторичное ура, за которым со стороны лезгин последовал такой же безуспешный залп, а егеря были уже в завале, переколов все, что им противостояло и потеряв в этом месте только одного убитым и шесть ранеными.»

Небольшое пояснение. Все повстанцы верхних магалов: рутульского, ахтыпаринского, алтыпаринского в русских документах именуются лезгинами, хотя отряды их были разношерстными. Среди повстанцев были  лезгины,  рутульцы, цахурцы и другие народности Южного Дагестана.  Разгром слабо вооруженного и малочисленного врага  русские генералы описывают в восторженных тонах, особенно те моменты, в которых описываются бессмысленные поджоги и крайне жестокое обращение с побежденными:   «… Отряд остановился при селении Кара-Кюра. Богатая и буйная эта деревня, оставленная только ночью жителями, которые не успели забрать всех своих пожитков, сожжена до основания….»

«..3 июня, разорив селение  Кара-Кюри, оставленное жителями, которые, как мне известно, были главнейшими действователями в своих обществах во время бывших беспокойств, я имел намерение истребить нивы их и все средства оставшиеся в наших руках. Самое селение, заключавшее до 500 дворов, было уже предано пламени, частью истреблены также сады и хлеба, но когда явились ко мне старшины с просьбою о помиловании их и дозволении водвориться на пепелище свое, я объявил им прощение.».

«..Майор Карганов, получивши подкрепление до 1000 человек казикумухской милиции, двинулся опять к селению Хула и, заняв его, приказал сжечь в наказание…».

Предлагаемый ниже документ дает основание с уверенностью предположить, что вождем повстанцев и главным предводителем их,  как русские источники недвусмысленно дают нам понять, был никто иной, как Агабек Рутульский.

«..Движение кавалерии вперед и посланная в обход рота его сиятельства князя Варшавского полка, заставили их с такою поспешностью спуститься в крутой овраг для соединения с главными своими силами, что часть оружия, барабан и значок были ими брошены и взяты вышесказанной ротой…».

Значки, как и указывалось выше, имамом вручались только наибам. А единственным из  наибов Шамиля в Южном Дагестане, который еще сражался против русских в описываемом районе боевых действий, был лишь Агабек Рутульский.

В то  время, пока Агабек Рутульский отступал под натиском русских войск обратно в горы, отряд генерала Симборского и местная милиция во главе с Даниель-беком Елисуйским занимают Рутул и другие села вольного общества. Некоторые села оказывали яростное сопротивление, за что и были наказаны жестоко.  В рядах Агабека Рутульского особую отвагу показали жители сел Шиназ, Хнов,  Борч и других сел.

Участвовали представители  даже  тех сельских обществ, которые в то время находились в составе Казикумухского ханства  – Ихрек и Мюхрек. Народные предания и изустная история сохранила нам имя одного из героев той войны. Еще до сих пор рассказывают об отважном герое-хновце по имени Челеби, который принимал активное участие в восстании 1838-1939 г.г. в Южном Дагестане.

Сломив сопротивление непокорных сел,  российские генералы ведут себя так, будто одержана значимая победа над сильным государством:  «Около половины дня прибыли ко мне поверенные от селения Бурч и Хно, жители коих подняли оружие противу отряда генерала Симборского. Они умоляли меня о прощении. Я ограничился пока наложением на них контрибуции в 1000 баранов.».

Царизм жестоко расправился с непокорными, в том числе с хновским населением. Многие из хновцев были высланы, другие сами  переселились в цахурские села – Курдул, Телмец, а также в Ках и Закаталы (современный Азербайджан).

Документы тех лет дают расплывчатую картину окончательного подавления восстания и судьбы Агабека Рутульского:

«…6 июня я осматривал сел. Ахты с окрестностями с тем, чтобы избрать место для предполагаемого укрепления. Около полудня прибыл ко мне в лагерь  Елисуйский султан Даниель-бек, о действиях коего против рутульцев я не мог иметь сведений. Он донес мне лично о занятии и покорении им Рутула, и вместе с тем, просил о пощаде предавшего нам известного Агабека, не решаясь предать казни преступников, добровольно отдавшихся мне в руки, и соображаясь с высоко-монаршим милосердием даровал я им жизнь и свободу, предоставив себе впоследствии принять меры, чтобы они не были для нас вредны. Впрочем,  здесь у меня в первый раз самые важные преступники, раскаявшись в своих злодеяниях, были самыми верными и усердными слугами…».

Речь о верных и усердных слугах тут, возможно, идет о Даниель-беке Елисуйском. Несмотря на лояльность, которую он проявлял к царским генералам, они ему не доверяли вовсе. Тем не менее, следует особо остановиться на деятельности Даниель-бека Елисуйского. Пока Агабек Рутульский сражался против царских войск, Даниель-бек Елисуйский нанес удар в спину. Занял Рутул и все вольное общество, лишив тем самым Агабека возможности собрать в своем магале подкрепление. Дослужившийся до должности генерал-майора, Даниель-бек имел свои особые интересы. После подавления восстания и взятия в плен Агабека Рутульского, русские власти за особое усердие, оказанное правителем Елисуйским, упраздняют вольное общество рутульское. Территория его включается во владения Елисуйского султанства. Вместо Агабека наибом, подвластным Елисуйскому султану,  назначается преданный России поручик Абумуслим. Он останется верным новым властям, даже тогда, когда сам Даниель-бек в 1844 году перейдет на сторону имама. Воззвания своего бывшего правителя Абумуслим проигнорирует. И даже, когда в 1848 году имам Шамиль выступит в поход против Южного Дагестана, Абумуслим спасается бегством в крепости Ахты. Во главе верной царским властям милиции в 1852 году Абумуслим участвует в погоне за неукротимым наибом Хаджи-Муратом.

Насколько стратегически был важен для русских войск рутульский вольный магал, говорится в продолжении цитируемого документа: «…Таким образом,  с помощью божию совершенно благополучно покорение самурских обществ, волновавших долгое время не только весь южный Дагестан, но даже и мусульманские смежные провинции. Этот вертеп не будет более служить убежищем всем мятежникам, преследуемым правосудием за все преступления.

…Теперь уже не предвидится более никаких препятствий кроме препятствий дикой природы к устройству кратчайшего и безопасного сообщения между Дагестаном и Закавказскими провинциями, по направлению, которые окажутся удобнейшим. К этому важному предмету я приступаю через разосланных офицеров ген. штаба для осмотра и съемки дорог ведущих по разным направлениям из Ахты через горы в Джаро-Белоканскую область и шекинскую провинцию.

…В то же время устраивалось сообщение в тылу отряда, до Кара-Кюри и вперед к Рутулу; по левому берегу р. Самура также начали поправлять мост на Самуре ниже впадения в его Ахты-Чая и строить новый на этой последней…

…10 июня с утра приступлено к трассировке укрепления при селении  Ахты под руководством инженер-полковника  Баумера и окончена дорога от сел. Кара-Кюри в Ахты. Теперь сообщение Кубинской провинции через теснины Самура уже открыто и артиллерия свободно следовать может до селения Ахты..».

О дальнейшей судьбе Агабека Рутульского нет никаких сведений. Когда, десять лет спустя после сражения под Адхиахуром,  в 1848 году имам Шамиль  и   Даниель-бек,  ставший  к тому времени  одним из наибов Шамиля,  легко и  практически без боя заняли Рутул и другие села вольного общества, вероятнее всего Агабека Рутульского на тот момент не было в живых.  Он бы, наверняка, участвовал  в походе имама на крепость Ахты. И возможно, жители вольного общества рутульского, да и ахтыпаринского и алтыпаринского обществ, более активно включились бы в борьбу против России. Мы имеем лишь косвенное подтверждение, которое говорит о смерти Агабека Рутульского. Вот что пишет исследователь истории и этнографии Кавказа и в частности рутульского народа   Владимир Бобровников  «…Один из последних купольных мавзолеев такого рода был поставлен на окраине старого Рутула на родовом кладбище Хасан-ханов из рода (тухум) Кази-бегиер. В нише сохранилась арабская эпитафия, повествующая о смерти Али-бека сына Хасан-хана в мае-июне 1846 г .». И если учесть, что в некоторых документах, в частности записка генерала Милютина,  о котором упоминает  М. Гаммер  в своем исследовании,  где Агабек- Рутульский упоминается как Алибек аль Рутули, вполне возможно, что в этом мавзолее покоятся останки великого сына рутульского народа, забытого потомками наиба имама Шамиля.  Забытого, потому как мало кто из рутульцев знает, кто он такой и какой след оставил в истории рутульцев.  И неудивительно. Только лишь узким специалистам были доступны скудные обрывки прошлого, где как бы между прочим упоминалось имя Агабека Рутульского, говорилось о его борьбе с колониальными войсками, о его верных и храбрых воинах.

Но в памяти народной,  в  изустных преданиях все же сохранилось имя отважного шамилевского наиба Агабека Рутульского. Некоторые из них  становились легендами, мало общего имеющими с истинными событиями.  В частности, одно из преданий гласит: «…В 1837 году имам Шамиль с немногочисленным отрядом  прибыл в Рутул к своему наибу Агабеку  Рутульскому.  Некие предатели сообщили об этом русскому начальству. Желая поймать имама, русские бросили на поимку Шамиля  многочисленную армию, которая гналась за ним по пятам. Но имам сумел добраться к своему наибу в Рутул, который тут же был окружен русскими. Чтобы нанести как можно больше урона осажденным и тем самым принудить их к сдаче в плен, русские войска осквернили колодцы. Осада длилась несколько недель. Защитники села демонстративно выливали с минарета на виду у осаждавших воду из кувшинов, показывая тем самым, что запасов воды в селе достаточно. Агабек с намерением отвлечь силы русских скрытно вышел из села и неожиданно напал на город Нуху в Северном Азербайджане. И тогда русские,  бросив против осажденных все свои силы,  ворвались в село, предав при этом дома огню и пламени. Стариков и женщин русские пытали, требуя от них,  чтобы те  указали где скрываются Шамиль и Агабек. Жители  отвечали им указывая в сторону возвышающейся вдалеке горного пика : — «де авгай», что означает – «попробуй найди». С тех пор эта вершина  так и называется Деавгай. А Шамиль с Агабеком подковав лошадей задом наперед, чтобы обмануть преследователей, скрылись по горной тропе в Аваристан, которая с тех пор  в народе называется  «Тропа Шамиля».
Эта легенда не соответствует истине. Имам Шамиль в описываемое время, в 1837 году, не был в Рутуле. Русские войска Рутул не брали штурмом. Агабек совершил рейд в Северный Азербайджан в сентябре 1838 года. Вышеописанную легенду Лавров приводит в своем исследовании «Рутульцы». И связана она была со временем вторжения Надир-шаха в Южный Дагестан. А в действительности,  в Южном Дагестане, в частности в Рутуле,  был один из отрядов Надир-шаха под командованием некоего Аллах – Верди. Иранцы разорили Рутульское вольное общество и сожгли село Рутул. Жители Рутула и других сел, спасаясь от многочисленных захватчиков,  ушли в труднодоступные горные села Кусур и Умур.

А так называемая «Тропа Шамиля» находится, по другим преданиям, возле села Лучек.

Почти сто лет спустя, в 1931 году, неукротимые потомки Агабека Рутульского, жители села Хнов вновь поднялись на борьбу против притеснений со стороны Советской власти, на борьбу с насильственной коллективизацией.

Это представить даже трудно! Затерянное в горах небольшое древнее село против огромной Советской империи. Результат, конечно, очевиден. Восстание было жестоко подавлено, вожди восстания расстреляны,  а имена их  преданы забвению.

Всему свой час.  Настало время из забвения  вернуть потомкам имена их  свободолюбивых и воинственных  предков. Но  это уже другая история.