Кубачинская школа талантов и музей запустения

Родиться в селе Кубачи – значит родиться художником. Местные жители говорят, что талант к тонкой ювелирной работе дарован каждому маленькому кубачинцу. Дети развивают его как могут – проводя вечера в школе под чутким наблюдением преподавателей. Но учеников с каждым годом становится все меньше, и кругом витает неуловимое чувство подкрадывающейся пустоты.

Утром туман над селом рассеялся. Перед нами предстали склоны гор, на которых обосновались новые дома местных жителей. Некоторые поражают своими размерами: по три этажа, на каждом можно вместить по четыре просторных комнаты.

Кажется, что во дворах этих домов должны бегать толпы ребятишек, а где-то рядом весело щебетать их мамы с подругами, сестрами и бабушками. Но это впечатление обманчиво. Многие хозяева давно уехали и живут в городах, занимаются бизнесом. Построить дом в родном селе – это важная задача для кубачинцев.

До города добираться долго и нелегко, а дети вырастают и стремятся поступить в институт. В поселке же можно получить только среднее светское образование. Хотя оно в Кубачи особенное – такому не учат ни в одном институте.

Пустеющее село

Единственная кубачинская школа расположилась в одной из самых высоких точек поселка. Зданий мы увидели два, хотя есть и третье – раньше там располагался комбинат. Старое здание было построено в 20-е –30-е годы. Для его постройки брали камни из старой квадратной сторожевой башни, находившейся в нижней части Кубачи. С гордостью нам показывают и новое, у которого еще не протекает крыша и на свежевыкрашенных стенах висят фотографии Путина и Абдулатипова.

Сейчас тут примерно 370 учеников и 50 учителей. Пожилые преподаватели говорят, что раньше сюда приходили учиться 640 детишек, но это число уменьшается с каждым годом. Люди покидают труднодоступные горные села, лишенные всяких удобств.

В обоих зданиях стоит дикий холод. Туалет – деревянный сарай на улице, без дверей и с дырками в полу. Воды нет, как и во всем Кубачи. Ее обещали сюда провести столько раз, что местные жители уже не могут сосчитать. В нулевые годы был проведен водопровод стоимостью 27 миллионов рублей, но где эти трубы и кто отвечает за стойку – неизвестно.

Первый раз мы наведались сюда субботним вечером – в старом здании проходили дополнительные уроки. Дети занимаются рисованием и работают с металлами, создавая собственные произведения искусства. Раньше они, как и все кубачинцы, использовали для этого серебро, но теперь школьникам выделяют только медь.

У государства были опасения, что работы будут продавать, а это попадает под закон о запрете на эксплуатацию детского труда. Преподаватели возмущены: они и сами с детства учились работать именно с серебром. Но попытки убедить власти в необходимости выделять для занятий серебро не увенчались успехом.

Дело всей жизни

Ибрагиму 24 года, он преподает детям филигрань. Сам он начал заниматься ювелирным делом в четвертом классе. Сначала учился работать с эмалью, а потом занялся созданием тонких узоров из металла. Сейчас его ученики творят настоящие чудеса. «Чем раньше ребенку начать этим заниматься, тем лучше. Руки должны привыкнуть к тонкой работе», – поясняет он.

Мы беседуем прямо в классе, Ибрагим в это время раскаляет леску на специальной горелке. С ним вместе занимается группа из 10-15 детей. Увидев нас, ребята притихли и застеснялись, и только одна девочка продолжает невозмутимо мастерить декоративную гитару.

По просьбе Ибрагима дети вынесли на показ свои работы. Рядом с фамилиями на бирке указан класс, где учится школьник: шестой, седьмой, девятый. Сложно поверить, что все это сделали дети своими руками. Учитель улыбается: он говорит, что это у них в крови.

В классе Ибрагима в основном занимаются мальчики, хотя учителя и наши провожатые убеждают, что никакого разделения по гендерному признаку в этом деле нет. Преподаватели и вовсе говорят, что филигрань – это больше женская работа: она требует тонкости и усидчивости. Но в основном девочки занимаются золотым шитьем и вязанием, и не в школе, а у себя дома.

В классе, где идет урок рисования, девочек уже больше. Детям на вид от семи до десяти лет. Бахтияр Шахаев прогуливается мимо столов, за которыми трудятся его подопечные. На вид ему около 35 лет, в школе он работает уже давно. Бахтияр закончил художественно-графический факультет ДГУ. Он мог бы работать и в городе, но выбрал преподавание в родном селе. Тут он получает ставку в 7 тысяч рублей. Прожить на них не представляется возможным: Бахтияр, как и большинство кубачинцев, трудится и в собственной мастерской, делая заказы на продажу в город.

В кабинете холодно – Бахтияр ведет занятие в куртке и шапке. Дети тоже неплохо утеплены, кое-кто сидит в головном уборе. Вообще, в Кубачи во всех помещениях очень холодно. Но жители горных сел – люди в этом плане неизбалованные, и на прохладу не жалуются. Привыкли.

Стены небольшого кабинета украшены работами самого Бахтияра, а также его подопечных. Это натюрморты, портреты, пейзажи. Не всегда можно понять, что рисовал ученик, а что – учитель. Но своих заслуг в этом Бахтияр упорно не признает. «Да у нас просто тут все талантливые, – смущается он. – Все художники, мастера, семьи творческие».

Дети, говорит Бахтияр, уходят домой только обедать, а после уже приходят на художественные классы. Почти все дни, кроме четверга и пятницы, традиционно выходных в Кубачи, они проводят в школе практически с утра до вечера, если не случается форс-мажоров. «Вчера у нас, например, весь день света не было. Сегодня тоже не было несколько часов», – говорит он.

В классе при желании можно было бы устроить настоящий музей. Среди сокровищ мы обнаружили традиционную кубачинскую кольчугу, которую одевают на свадьбу «пальтары» – ряженые. Свадьба – дело нелегкое, кольчуга может весить до 15 килограмм. Эту сделали сами дети.

Язык, которого нет

Дагестан – многонациональная республика, которая говорит более чем на ста разных языках и диалектах, но лишь 14 из них признаны официально. Кубачинский в это число не попал, и был записан как диалект даргинского. Для кубачинцев это нонсенс, как, кстати, и для многих даргинцев, которые могут не понимать, о чем говорят их соседи (почти половина жителей Кубачи – даргинцы, выходцы из сел так называемой верхней зоны Дахадаевского района, прим. КАВПОЛИТ).

Но закон есть закон, и детям в школе приходится изучать даргинский в качестве дополнительного, наряду с английским. Основной язык для изучения – русский, как и везде в Дагестане.

Мы осматриваем помещения школы вместе с группой молодых преподавателей. В одном из классов на доске написаны предложения на даргинском языке. Один из спутников вызывается перевести мне смысл написанного, но спотыкается буквально на втором предложении. Многие слова ему непонятны. «Давно я учил даргинский… Не пользуешься же им совсем. Вот эти слова вообще позабыл», – смущается он.

Учителя признаются: в школе дети даргинский практически не учат, лишь бегло пробегая программу, спущенную сюда Министерством образования. Педагоги смотрят на это сквозь пальцы и ставят ученикам положительные оценки.

Дети и в школе, и дома говорят на смеси кубачинского и русского. «Чаще говорят на русском, а скоро его вообще будут с английским мешать. Будут о’кей говорить», – иронизирует по этому поводу бывший глава местной администрации Расул Куртаев. Он прав: в основном мы слышим тут именно русские слова. Только на кубачинском разговаривают древние бабушки и деды, которых становится с каждым годом все меньше.

Забытый музей

Если зайти в новое здание школы и пройти по первому этажу налево, то в конце коридора можно будет найти вход в сокровищницу. Ее бережно оберегает Зайнаб Канаева – заведующая филиалом дома-музея имени Ахмедхана Абу-Бакара. Кубачи – это родина известного советского прозаика. Народный писатель Дагестанской АССР, он автор множества романов, повестей, рассказов и сказок. По его работам снято десять фильмов, некоторые рассказы переведены на десятки языков.

Небольшое помещение с любовью обставлено не только вещами, принадлежавшими писателю и его семье, но и предметами быта кубачинцев. Мы с интересом рассматриваем посуду, кувшины различной формы, ступки, сундучки, одежду, рукописи, грамоты, книги и множество занятных мелочей, которые сопровождали писателя при его жизни. В этом серебряном стакане он держал ручки, которыми писал стихи. А в этой ступе его мать молола зерно, превращая его в муку.

Здесь можно найти совершенно уникальные вещи. Деревянная леечка на поверку оказалась функциональным приспособлением для детской колыбельки, которое много лет назад заменяло памперсы. Мое внимание привлек номер журнала «Женщина Дагестана» за 1990 год. Тут есть статьи о моде, о психологии поведения (как вам «Махинатор в юбке»?), и о супружеских взаимоотношениях. Советы по обузданию ревности с тех пор совершенно не устарели.

«Ахмедхан Абу-Бакар был женат на кубачинке, сестре известной художницы-ювелира Манабы Магомедовой. Он очень ее любил. Вот они вместе, – показывает нам семейное фото хозяйка музея. И с трепетом рассказывает историю их знакомства. – Он зашел в Москве в трамвай и случайно наступил на ногу девушке, а та взяла да выругалась под нос на кубачинском. «Чтобы твои ноги отсохли», – сказала. И он понял, что они односельчане. С тех пор и не расставались они», – с теплом поведала нам Зайнаб.

Зайнаб Канаева ходит вместе с нами от одной вещи к другой. Она знает историю каждой из них, в ее руках обычные предметы быта оживают и наполняются содержанием. Она – великолепный экскурсовод. Жаль, что мало кто может оценить ее талант по достоинству: туристы сюда практически не заходят.

Обычно музей закрыт на ключ, а о редких гостях хозяйке сокровищницы сообщают по телефону. Иногда привозят группы детей из Махачкалы, а взрослые гости наведываются сюда в основном в сопровождении Расула Куртаева. Кроме него никто, пожалуй, и не пытался по-настоящему развивать здесь туризм.

Путешествие в прошлое

Выпив вместе кофе, мы с Зайнаб отправляемся на улицу. По моей просьбе она уносит домой женский журнал, чтобы сделать ксерокопию интересных страниц. Возвращается она с полными руками подарков: для всех членов нашей «делегации» она принесла собственноручно связанные, очень теплые и яркие носки-тапочки. Подарок как нельзя кстати – мы уже предвкушаем холодную ночь в горах. Мы отправляемся дальше, обещая ей непременно вскоре вернуться.

Впереди нас ждет прогулка по старой части села и экскурсия на Комбинат имени Расула  Алиханова – тот самый, где кубачинцы раньше делали прославленные на весь Союз серебряные изделия. Именно раньше – сейчас завод похож на корабль-призрак, застрявший во времени и чудом еще не ушедший на дно. Но это – уже другая история.

​

Автор: Екатерина Нерозникова / Источник: Кавполит