Дагестан — страна гор

Дагестан… Узкая дорога-серпантин, уходящая высоко в горы, в самые облака. Там, в вышине, в горном селе раздаются звуки пандура, а горец поет песню о матери на родном, аварском языке. Дагестан — это музыка… Это вкус вина из лепестков роз и аромат свежеиспеченных чуду (ударение на втором у). Это смелая и бойкая лезгинка и белые журавли великого Расула Гамзатова. Дагестан — это история народов, насчитывающая не одну тысячу лет. История, прикоснуться к которой, — счастье.

Если говорить языком официальным, моя первая (и точно не последняя) поездка в Дагестан была пресс-туром, организованным правительством Республики Дагестан. По приглашению министерства печати и информации в Дагестан прибыли журналисты, представляющие Межрегиональную общественную организацию «Гильдия межэтнической журналистики». С реальным Дагестаном знакомились журналисты из Республик Коми и Марий Эл, Ненецкого автономного округа, городов Москва, Санкт-Петербург, Северодвинск, Красноярск, Барнаул и Иркутск.

Но определение «пресс-тур» мне не по душе. Моя встреча с Дагестаном — это удивительное открытие, путешествие в мир, о существовании которого можно было догадываться, но предположить, что эта земля — такая, какой узнали ее мы, лично я не могла.

За те пять дней в Дагестане мы увидели и поняли многое. Мы удивлялись, восхищались и недоумевали. Мы ругали себя за то, что ничего раньше не знали о Дагестане и делали выводы по новостям из интернета и с экранов телевизоров. Мы носились с фотоаппаратами и переживали, что никакая «цифра» не передаст всей красоты дагестанской природы, не перескажет всех эмоций и всего того восторга, который нам подарил Дагестан. Я беру на себя такую смелость и говорю за всех коллег, потому что уверенна — равнодушных не осталось. Каждый увидел и увез с собой свой Дагестан, но все мы узнали его не таким, каким его представляют большинство россиян. Таких же россиян, как и жители Дагестана. (Последняя ремарка для тех моих друзей и знакомых, которые перед моим отъездом спрашивали, есть ли у меня загранпаспорт.)

Какой он, мой Дагестан?

Высокий и нерушимый, как стены крепости Нарын-Кала. С ее вершин можно как на ладони увидеть самый древний город России — Дербент, его каменные дома, сверкающие на солнце крыши и башенки, узкие улочки и современные многоэтажки. В 2015 году Дербент отметит свое двухтысячелетие — такую дату определили государственные чины. Однако же сами дербентцы считают, что их городу исполнится не 2 тысячи, а 5 тысяч лет: о таком возрасте свидетельствуют археологические раскопки. Но с государственными чинами, разумеется, спорить никто не стал. Дербентцы — миролюбивые и спокойные люди. Их город — место зарождения и распространения в России трех религий: православия, ислама и иудаизма. Может поэтому Дербент признан самым толерантным городом России? На его узких, кривых улочках, в каменных домах, дышащих древностью, испокон веков живут представители разных народностей. Пока мусульмане спешат в мечеть, православные идут в церковь, а иудеи — в синагогу. И никого не удивляет, когда иудей приходит на праздник к мусульманину и наоборот. Дербент — удивительный город.

Крепость Нарын-Кала, возвышающаяся над самым древним городом России, — это многовековая история, которая хранит в себе отпечатки кровавых сражений, великих подвигов, побед и поражений. В темницах этой крепости своей расплаты ждали осужденные преступники, здесь же когда-то был единственный на весь город источник воды, благодаря которому жители могли долго держаться в осаде. Нарын-Кала — это история всего Дагестана, которую бережно хранят жители республики — представители разных национальностей и вероисповеданий.

Какой он, мой Дагестан?

Залитый ярким солнцем, как поселок Гуниб, расположенный высоко в горах. К нему ведет узкая дорога-серпантин, над обрывом, где облака плывут наравне с нашим автомобилем. Страшно? Страшно красиво. Справа — горы, над ними — ясное, синее небо, а впереди — километры серпантина, за которыми снова маячат горы. Там Гуниб. Там люди живут в каменных домах на вершинах гор. Нам непонятно, как здесь, посреди гор могла появиться человеческая жизнь? Каким характером, какой силой должен обладать человек, чтобы жить в горах, строить здесь деревни и поселки, прокладывать дороги, вести хозяйство? Таким человеком может быть только горец. «Лучше гор могут быть только горцы», — скажет нам, журналистам, президент Дагестана Рамазан Абдулатипов на встрече, которая состоится днем позже.

Лучше гор могут быть только горцы… Ведущий специалист по молодежной политике администрации Гунибского района Муртазали Магомедов знает о родных горах и родном Гунибе практически все. Истинный горец, настоящий джигит и патриот своей родины, с каким упоением он рассказывает легенды родной земли, о людях, которые жили здесь до него и славили малую родину: великий поэт Расул Гамзатов, герои России братья Магомед и Тайгиб Толбоевы и, конечно же, Имам Шамиль, возглавивший освободительную борьбу народов Северного Кавказа. Имена своих героев в Гунибе знает каждый — от мала до велика. Да что в Гунибе — в Дагестане! Здесь умеют ценить наследие, доставшееся от предков.

Гуниб, Гуниб… Лучи солнца, сверкающие в объективе моей фотокамеры. Протяжная, завораживающая мелодия, плывущая по улицам поселка — это муэдзин призывает верующих на молитву в мечеть. Крыши каменных домов, с высоты кажущихся совсем игрушечными. Профиль каменной красавицы, обратившейся, согласное легенде, в скалу — еще одна жертва любви, принесенная в этих горах. Одна из легенд гласит, что близ Гуниба, в ауле Чох, жил юноша по имени Башир, своей красотой смутивший немало женщин. Не было ему от них покоя, и он ушел из села, стал отшельником. Но и вдали от людей женщины искали с ним встречи. Мужчины гневались и однажды собрали совет, где хотели решить, что делать с юношей. Тогда Камал — отец Башира — объявил, что сам убьет сына, чтобы не допустить кровной мести, ведь если бы юношу убил кто-то другой, горец должен был отомстить за смерть сына. Камал на глазах у всех местных жителей отрубил Баширу голову. Женщины, оплакивая гибель парня, приходили на его могилу и даже пытались ее разрыть. Тогда мужчины навалили на могилу огромные каменные глыбы.

Такое могло случиться только в горах, скажут многие. Я бы сказала — на подобные поступки могут отважиться только горцы.

Гуниб навсегда остался в моем сердце. Я помню и узкую дорогу-серпантин, и яркое солнце, слепящее глаза, и серые склоны гор, и мелодию песни, которую нам пел Муртазали, и людей — открытых и добрых, так по-детски радующихся приезду гостей из тех мест, где о Дагестане не знают ничего…

Какой он, мой Дагестан?

Волнующий и зажигательный, как лезгинка, которую танцуют дети из детско-юношеского фольклорного ансамбля «Ватан» (в переводе — «родина»). О, как они ее танцуют! Можно отрепетировать любой танец так, что — разбуди среди ночи, и ребенок станцует его на «ура». Можно сыграть музыку так, что в пляс пойдет даже тот, кто ни разу не видел настоящей дагестанской лезгинки. Но как сделать так, чтобы у каждого из пятидесяти детей во время танца глаза горели как у одного?! Как научить ребенка, который не аварец, не лезгин, не кумык и не даргинец, а самый что ни на есть русский, танцевать так, словно он или аварец, или лезгин, или кумык, или даргинец? Кто здесь русский, а кто лезгин?

Дети из «Ватана» танцуют будто в последний раз. Словно от их танца зависит что-то очень важное. Их танец — пронзительный крик, который плывет под потолком зала для репетиций, где мы — гости, — сидим и распахнутыми от изумления и восторга глазами смотрим на танцоров так, словно они и не дети вовсе. Обратив на них объективы камер, мы жадно ловим этот волшебный танец, и я опять жалею, что никакой «цифрой» не передать блеска глаз детишек… Сколько жизни в их танце! Говорят, танец — это душа народа. У дагестанского народа — открытая, щедрая душа, смелая и горячая, бойкая и отважная, и распахнутая для каждого.

Художественный руководитель ансамбля, заслуженный деятель искусств России, народный артист Республики Дагестан и Чеченской Республики Али Магомедалиев гордится своими многочисленными детьми. Сколько их было под его опекой все эти четверть века, он и сам, наверное, точно не скажет. «Ватану» в 2013 году исполнилось 25 лет. Этот ансамбль — гордость Дагестана. И России — тоже.

Какой он, мой Дагестан?

Яркий и разный, как дербентское вино, которое получают из винограда, растущего здесь же, недалеко от завода игристых вин. Дагестанский коньячный завод — единственный в России производит напитки исключительно на своем сырье. Французы, которым довелось пробовать дагестанские вина и коньяки, недоумевают, как россиянам удается производить напитки, по качеству не уступающие знаменитым французским винам. «Винодел — он и художник, и композитор, и скульптор», — говорят на заводе. Здесь дорожат каждой каплей ценного напитка, у которого — своя душа. Впрочем, как и у всего, что делают дагестанцы своими руками.

Трепетное отношение к своему делу, высокое чувство ответственности и гордость за свой труд — то, что есть в каждом дагестанце. Работать и руками создавать что-то, будь то красное вино, кувшины с резьбой, камень для будущих домов или восхитительные чуду с мясом и сыром, — этому здесь учат с детства.

Труд, семья, дети, домашний очаг — главные ценности. Дагестанский мужчина не имеет права жениться, пока у него нет своего дома, куда он может привести молодую жену и работы, чтобы содержать семью. Жители республики говорят, что на их земле культ ребенка, культ женщины и культ гостя. И мы, гости Дагестана, успели убедиться в справедливости этих слов. Что такое быть гостем в стране гор — в нескольких словах не описать. Остается только сказать — приезжайте и узнаете сами.

Дагестанские мужчины убеждены, что ни во дном народе нет такого отношения к матери, к женщине, как здесь. Тот же Муртазали Магомедов рассказывал, что за три года службы в армии он получил от отца единственное письмо. В нем глава семьи распекал сына за то, что он посмел в предыдущем письме сначала поприветствовать отца, а затем — маму. «Я ли тебя родил?!», — возмущался отец Муртазали. «Когда я был маленький, отец, придя с работы домой, кричал нам, детям: «Кто маму любит больше всех, скорей ко мне!». И каждый из нас старался прибежать первым, чтобы доказать, что именно он любит маму больше всех», — рассказывает Муртазали.

А еще горцы любят цитировать стихи Расула Гамзатова, в которых он воспевает женщину: «Скажи, каким огнем был рад гореть ты в молодости, брат? — Любовью к женщине»…

Какой он, мой Дагестан?

Необъятный и невероятно красивый, как горы, в которых живут удивительные люди. Я бы хотела пройти по тем горным тропам, где бродят горцы, зайти в каждый каменный дом на склонах скал и посмотреть в лица живущих там людей, увидеть их добрые улыбки, от которых на душе становится невероятно тепло и грустно одновременно. Грустно от того, что мы ничего не знаем о людях страны гор. «Если вы не знаете соседа, вы его боитесь. А страх порождает ненависть», — сказал нам однажды министр печати и информации Дагестана Азнаур Аджиев.

«Все взаимосвязано в этом мире, и все народы тоже взаимосвязаны. Очень трудно определить, кто откуда произошел. Но каждый народ по своему уникален», — с этих слов начал встречу с журналистами президент Дагестана, доктор философских наук, профессор, академик, специалист в области философии, культурологии и национальных отношений Рамазан Абдулатипов.

Он говорил о том, что сегодня большинство людей свои заблуждения и предрассудки преподносят как знания. Что нет такой национальности — дагестанец, а есть 33 народа, проживающих в стране гор и говорящих на 89 наречиях. Что национальная политика должна стать элементом культуры и права, а не политики. Что если где-то произошел взрыв, то сначала нужно говорить, что в случившемся виновен гражданин России, а потом уже — житель Дагестана. Что иногда для человека маленький родник в родной деревне может быть шире и огромнее любого океана, а труд является главным воспитателем.

Какой он, мой Дагестан?

Прекрасный и загадочный, он не может оставить равнодушным того, кто впервые попал в эти места. Дагестан — это слезы восторга, которые появляются в моих глазах и сейчас, когда я нахожусь в тысячах километрах от страны гор, пишу эти строки и вспоминаю синеву дагестанского неба и вкус чуду. Я мечтаю снова увидеть всех тех, с кем меня свел Дагестан. Русская Надя, которая на самом деле татарка и приехала в Дагестан много лет назад по большой любви. Бурятская красавица Элла, которая живет в стране гор больше десяти лет и вместе с мужем — дагестанцем воспитывает двоих детей. Дети, с восторгом и радостью бросающие вверх опавшие желтые листья в махачкалинском парке. Сотрудница радиостанции по имени Бике, которая говорила: «От всего происходящего в первую очередь страдаем мы, дагестанцы. Нам больно: в родной стране нас делают людьми второго сорта». (Бике, теперь и нам от этого больно тоже. После того, как мы побывали в Дагестане и увидели его таким, какой он есть.)

Я мечтаю, что когда-нибудь снова увижу всех этих людей. Увижу дагестанские горы и услышу песню Муртузали. Услышу звуки дагестанской лезгинки и пойду танцевать вместе с лезгинами, кумыками, аварцами, даргинцами, лакцами, табасаранами, русскими, бурятами, армянами, азербайджанцами…