Дагестан — гора народов

Впервые за последние два десятка лет нам удалось провести полноценную экспедицию через весь горный Дагестан — от Хасавюрта до Азербайджанской границы. В восторге были все — и участники пробега, и местные жители забытой республики.

Граница в Ногайской степи

Полдень. Солнце, как сварка, с непривычки заставляет щуриться всех, кто забыл дома солнечные очки. Кругом выжженная степь с редкими курганами, в которых уснула многовековая история этих суровых краев. Пыльная дорожка, причудливо петляя, приводит нас к бетонному кубу — блокпосту на границе Ставропольского края и республики Дагестан. За нашими плечами остался ногайский аул Абрам-Тюбе, а неподалеку справа проходит административная граница с Чеченской республикой.
За бетонными стенами скрывается целый гарнизон. Нас просят предъявить документы и зарегистрироваться. Улыбаемся, хотя краем глаза видно, что мы все время находимся на мушке. Вскоре, когда все подозрения отпали и военные поверили, что это не провокация, а действительно мирная экспедиция, к нам вышла пара старших — поболтать.

Видимо, у них сегодня выходной — вид расслабленный, разморенный. Ребята русские, ставропольские, расспрашивают о жизни, машинах, наших целях; я рассказываю, им интересно… Проверки позади, прощаемся. Бритоголовый смуглолицый федерал, с которым я и общался больше всего, спрашивает:

— А на какие деньги и ради чего катаетесь-то?
— Работа такая: путешествуем, рассказываем людям о стране, о людях.
— А… понятно. А моя работа — убивать.
У всех, кто слышал мороз пробежал по коже. И это не пустая бравада, достаточно в любом поисковике в интернете набрать название какого-нибудь окрестного села и станет ясно, что эти ребята здесь — как на пороховой бочке: носить форму в этих краях — все равно что мишень себе на спину приклеить.

Ничья земля

На обочине голосуют двое мужчин. Проезжать мимо здесь не принято, есть свободное место — подвези. Сажаем к себе в машину старшего по возрасту, продолжаем путь. Мужчина живет в Кизляре, работает водителем грузовика и каждый рабочий день на работу и с работы добирается автостопом. Зарплата не большая, ездить на своей машине — значит работать в убыток.

Впереди очередной блок-пост, опять укрепленный не на шутку. Проходим регистрацию и проезжаем. Дорога сильно ухудшается, все разворочено гусеницами. Через километра три еще один пост… опять регистрируемся. Наш попутчик поясняет, что мы находимся на «ничейной» территории — дорогу строили во времена Советского Союза, когда никто всерьез не задумывался об административном делении территорий, и этот участок относится к Чечне. А так как он «вырван из контекста», его никто не ремонтирует, и местный асфальт видел не один настоящий бой. Еще через пару-тройку километров третий пост, и опять регистрация… Мы опять в Дагестане.

Недвижимость меж двух перевалов

Горная дорога петляет меж вершин и ущелий, точно следуя телеграфным столбам. Это даже не дорога как таковая, местные по ней не ездят, это технологический проход для тяжелой техники, обслуживающей линию электропередач. Сел в округе нет, разве что пару раз где-то вдали виднелись одинокие домики чабанов да отары овец. Подъемы очень крутые, внедорожник даже на полном приводе движется исключительно за счет запаса хода, постоянно буксуя и выкидывая покрышками скользкий мелкий щебень. Если остановился на подъеме — можешь уже не тронуться. Придется филигранно работая тормозами и двигателем откатываться назад, на более горизонтальный участок, чтобы повторить попытку снова.

Именно на этом участке, потребовавшем от участников экспедиции полной выкладки, без видимых на то причин заглох и перестал заводиться Mercedes Gelaendewagen. После ряда диагностических операций было выяснено, что штатный иммобилайзер «потерял» ключ и не дает завести автомобиль. Решить проблему на месте невозможно — нужна эвакуация. Тут и началось самое интересное.
Вытащить трехтонную машину на буксире через перевалы, куда и без «прицепа» заезжается с трудом — очевидная утопия. Вся надежда на местных, которые на полноприводных грузовиках ЗиЛ-131 возят сено с горных покосов. Однако как только горцы узнавали где «случилося несчастье», тут же отказывались помочь, мотивируя, что их техника там не пройдет, и они сами в те края не суются, предпочитая сделать крюк вокруг по нормальной дороге. Несолоно хлебавши на этой стороне перевала, решаю попытать счастья на противоположной — и на своем Land Rover Defender преодолеваю весь маршрут. В обклеенном плакатами с изображением Мекки доме дорожника спал почтенный старик. Он сообщил, что все работники вместе с техникой разбрелись по родным селам и в ближайшие дни на работе на появятся. Тут на наше счастье на серпантине показался полноприводный КАМАЗ МЧС — к кому же еще обращаться, если не к профессионалам! Они объяснили, что эту дорогу знают и на неповоротливом грузовике там не пройдут — не смогут повернуть на очень острых языках серпантина. Обид нет — они правы. Даже Defender не вписывается там в повороты, зависая над пропастью; куда уж такому монстру. Остается два выхода — либо с досады сжечь «Геленд» на месте кончины, либо попытаться вытащить своими силами. Выбираем второй вариант. Прицепив «недвижимость» к Land Rover, с огромного разгона, перестреливая передачи пониженного ряда по ходу падения скорости и отчаянно дымя покрышками, с горем пополам одолеваем самый сложный подъем. Если бы Defender не вытянул, не хватило запаса хода или сцепления шин с камнями — зафиксироваться на подъеме из-за критичной крутизны склона оказалось бы невозможно согласно законам физики, и мы рисковали в одной связке улететь вниз. Вот вам и туристическая горная прогулка…

Когда «Геленд» почувствовал под своими шинами асфальт поселка Дылым, у него уже были напрочь сожжены тормоза, на дорогу текла вскипевшая тормозная жидкость и, как оказалось позже, рассыпались от перегрева ступичные подшипники. Отдав машину на ответственное хранение в местное отделение милиции, экипаж переселился в наш Defender, дальше мы путешествовали вчетвером на одной машине.

Тропой Шамиля

Бытует мнение, что кто не побывал в этом легендарном селе — не видел Дагестан. Я не столь радикален в оценке его уникальности, но преуменьшить его красоту и необычность было бы несправедливо. Захватывает не только село, но и окрестности. Гунибская ГЭС — чудо инженерной мысли, соседствующее с завоеванием технического прогресса XIX века — Красным мостом — первым, выполненным не из камня, а из железа в Дагестане. Село же очень интересно по своей структуре. Перепад высот от самой низшей точки селения до наивысшей равен примерно четыремстам метрам. Одна единственная улица представляет собой сплошной серпантин, петляющий в обрамлении очень непривычных взгляду «равнинного» россиянина домов. Ощущение «востока» не покидает ни на минуту, нигде на Кавказе нет ничего подобного. Если нет времени на более подробное изучение горных районов республики, то, конечно, достаточно побывать в Гунибе, чтобы представить облик региона.

Однако настоящая «изюминка» села — его история, прочно связанная с легендарной для Дагестана личностью — имамом Шамилем. Он воевал с царской армией за независимость родного края от российской экспансии. Его отвага и мудрость были столь велики, что даже после пленения ему сохранили жизнь и оказывали почести. Кстати, легендарная крепость Шамиля была построена уже после его пленения российской армией — для обороны от горцев. О том, что завоевателям здесь было несладко, говорит и сохранившийся тоннель, по которому русский гарнизон получал провиант, опасаясь пользоваться дорогами общего пользования. На окрестных же скалах до сих пор сохранились тропы, по которым передвигались войска Шамиля — та еще эквилибристика!

Село, которого нет

Если от Гуниба ехать дальше в горы по ущелью пока не кончится дорога, волей неволей упрешься в село Гимитль. Его нет на картах. Его нет для местной администрации. Туда не чистится дорога зимой. В случае беды не приедет «скорая помощь». Даже школа — и та своя. Живет тут всего четыре десятка человек. Естественно, нет ни электричества, ни газа, ни каких-либо иных коммуникаций, ни прописки.

Но люди там живут. И, несмотря на все попытки властей заставить «мятежных» жить в более крупных селах, и не думают покидать насиженные места. Практически натуральное хозяйство, весной на волах деревянными сохами пашут скудную землю, выращивают за короткое лето необходимые овощи, а все остальное время занимаются овцеводством. По случаю нашего приезда был тут же забит барашек, испечен прямо при нас хлеб в домашней печи, порезан домашний сыр. Вот и все лакомства, но до чего же рацион гармоничен и вкусен, до чего же народ гостеприимен и непосредственен! Подобное радушие к приезжим в России можно увидеть в наше время лишь на Кавказе, да на Севере, среди поморов.

А утро стало временем открытий и удивлений. Полуразрушенные погреба, привлекшие наше внимание, оказались остатками старого села, которое смыло селевым потоком много лет назад. Как говорят местные, изначально селение было чеченским, и лишь в советское время, после их депортации, на эту землю пришли аварцы — самая многочисленная народность Дагестана. А несколько лет назад сошедший оползень обнажил на скале древнегрузинскую надпись, прочесть которую, правда, до сего дня еще никому не удалось.

Чох

Село Чох — музей под открытым небом, и это отнюдь не руины, как некоторые села. Каждый дом здесь уникален. Большинство относится к XIX веку, но качество кладки камней уже недоступно современным строителям — в зазор между камнями не проходит даже бритва! Такая сохранность архитектуры для Северного Кавказа в целом не характерна, так как большинство народов регулярно подвергалось гонениям и депортациям, а их села либо разрушались от естественных причин, либо кардинально видоизменялись руками новых народов, пример тому — соседние Чечня и Ингушетия. Причем советские постройки здесь гармонично «вписаны» в старые, даже бюст Сталина на фасаде одного из домов выглядит естественно и самобытно.

Улицы села очень узкие, даже одна машина протискивается с трудом, но самое интересное кроется в лабиринтах пеших троп, проходящих по склонам скал, петляющих меж домами, исчезающих в причудливых арках… А кругом — седая старина, каждый дом ценен своими жителями, биографии которых достойны написаний романов. Родом из Чоха сотни видных деятелей науки, культуры, талантливых военачальников и людей, которыми может и должна гордиться Россия. Мне как-то довелось побывать в доме у одного из жителей. Поразило обилие династических портретов его предков, внесших лепту в процветание рода. Вот где понимаешь, как должна выглядеть связь поколений, сколь велика ответственность ныне живущих перед потомками.

Магомед

Проехав старинное и славное село Согратль, наша колонна спустилась в долину, раскисшую после недавних дождей. Каково же было наше удивление, когда навстречу нам бодро выскочил «Жигуленок», и, видимо, перепугавшись такого встречного трафика, тут же лег на брюхо в колее посреди дороги. Пока помогали бедолаге, познакомились. Магомед — простой горец, зарабатывает выращиванием и продажей овощей и случайными заработками. В этих краях он оказался по роду деятельности — они с женой поехали на плантации за помидорами, и здесь их застал дождь.

На заднеприводной «классике» выбраться из окружения гор по раскисшим перевалам не получалось, и он уже был готов выбираться самым окольным путем, как навстречу попались мы. Так как цель, к которой мы двигались, была для него пределом мечтания, Магомед поехал вместе с нами, и заслужил всемирное джиперское признание благодаря виртуозному управлению своим автомобилем. Он везде проехал сам — мы были ему необходимы больше для страховки. Когда же пришло время прощаться, выяснилось, что Магомед регулярно возит на ПАЗике паломников в Мекку в Саудовскую Аравию, и путь их в одну сторону занимает 11 дней.

Мечеть

Пробравшись узкими улочками села Рича, мы подъехали к мечети, окруженной «поленницами» кизяка. Леса в Дагестане много. Большинство домов традиционно топится сушеным коровьим навозом — этот доступный и буквально валяющийся под ногами вид топлива сильно популярен в Азии.

Старая мечеть — один из древнейших исламских архитектурных комплексов в Дагестане, ее постройка относится примерно к 1250 году, и это видно по ее грубому облику. Конечно, многие ее части достраивались в более позднее время, но минарет буквально дышит стариной. На нем трудно не заметить примечательный элемент — фигурку кормящей волчицы, изрядно потрепанную временем и выветриванием. По улицам села давно не ступала нога туриста — местные смотрели на нас, как на шаровую молнию — что-то прилетело, покружило, и, к счастью, улетело. Разве что служитель мечети проявил максимум радушия, рассказал об истории постройки, людях, которые здесь служили, советском времени… А история, надо сказать, богатая. Селу на сегодняшний день больше 1300 лет, название происходит от арабского Баб эль-Риджа — Врата Справедливости. Именно здесь храбрые агулы (одна из малочисленных наций Дагестана) потерпели поражение от многочисленных татаро-монгольских орд в 1239 году, но не сдались, а сражались до последнего. Спастись удалось лишь нескольким семьям.

В мечети очень примечательны деревянные опорные столбы с орнаментальными росписями, один из которых вращается. До наших дней не дошло достоверной информации, зачем столб выполнен подвижно, кто-то это связывает с судебными обрядами, кто-то говорит, что, вращая его, можно понять — правду говорит человек или лжет…

* * *

После недели в Горном Дагестане сложилось устойчивое ощущение, что мы лишь прикоснулись к великой истории многочисленных народов, веками сосуществовавших в тесной взаимосвязи. Переезжая из в ущелья в ущелье, переходя из села в село, общаясь с гостеприимным и открытым местным населением, поражаешься, как столь непохожие культуры переплетены веками меж собой. И нет злобы: одни нации сочиняют анекдоты о соседях, подмечают какие-то особенности, но это не мешает им уважать друг друга и сосуществовать единым целым, быть гражданами республики Дагестан. Видимо, это и есть та самая вожделенная Дружба Народов, к которой столь долго и безуспешно стремился Советский Союз.

Источник