Обрядовые песни народов Дагестана

Календарно-обрядовые песни являются самыми древними образцами народно-поэтического творчества.

Традиционные обряды всегда были связаны с народным земледельческим календарем. Часть из них уже в начале XX века утратила свои прежние религиозно-мифологические черты и превратилась в народные праздники и гуляния. Именно тогда обряды народного календаря испытали коренные изменения — магический смысл их стал постепенно забываться, оставляя лишь туманное воспоминание о том, что проведение того или иного обряда имеет какую-то определенную связь с урожайностью или плодородием. Календарно-обрядовая поэзия дагестанских народов объединяет две разновидности обрядов: повторяющиеся каждый год в одно и то же время и совершаемые при необходимости, т. е. окказиональные.

К первой разновидности относятся обряды весенне-летнего (праздник первой борозды, день обновления жилища, обряды прополки и сбора урожая и т. д.) и осенне-зимнего (обряды молотьбы, праздник урожая «гезмунти» и т. д.) цикла, а ко второй — обряды вызывания дождя и солнца, которые проводились лишь при необходимости, от случая к случаю. Они считаются отголосками древнейших верований человека.

Вода необходима для жизни, и потому у многих народов мира самым большим бедствием считалась засуха. Боролись они с ней в меру своих сил, весьма своеобразно. Дагестанские народы с помощью всевозможных действий и магических слов стремились вызвать дождь во время засухи. Крестьяне из трав или тряпок делали чучело — «Пешапай» (лезгин.), «Урттул ссихьу» (лак.), «Земире» (кумык.), «Гудил» (азерб., табасаран., таг.), «Катакуш» (даргин.). Процессия с чучелом шла по аулу и исполняла обрядовую песню.

Во время обряда чучело «кIатIакIушла начи» или «забла начи», что означает кукла Катакуша или кукла дождя, обливали водой. Этот обряд, по мнению исследователей, трансформировался из первобытного обряда человеческого жертвоприношения: «Чтобы задобрить владыку, божество вод, ему в озеро или реку бросали человека. Позже стали довольствоваться тем, что его только толкали, окунали, обливали водой».

В с. Урахи мужчину наряжали в старую одежду, накидывали на него палас и пускали по селу. Он шел и бил встречных мокрой тряпкой. Его поливали водой, давали яйца. Затем молодые люди села шли к озеру, где обливали друг друга водой. Некоторые в одежде лезли в воду и кричали: «Сделай нас мокрыми». Аналогичный обряд проводился в с. Уркарах, где, кроме того, молодые люди символически бросали одного в воду.

В сильную засуху все женщины села Харбук с малолетними детьми от двух месяцев до двух лет поднимались на вершину горы, а затем, оставив детей одних, отходили в сторону. Детей предварительно раздевали догола.

Когда дети начинали плакать, мамы воздевали руки к небу и заклинали:
УркIецIи баркьа, БархIи,             Пощади же, Солнце,
Абне акквар дархIнаке,               Детей без матерей,
Марка даркьая ццубре                Дождь пошлите небеса
ЦIали иккван хъумаке!                На поля, огнем палимые!

Этот обряд, получивший название «дархIни лайбикIни» («бросание детей»), относится к обрядам умилостивительного характера, в которых древний человек надеется на пощаду природных стихий и небесных светил. Обряд известен у многих этногрупп даргинцев, аварцев, лезгин (сс. Усиша, Мекеги. Урахи, Ахты, Анди, Агул и др.). Аналогичные обряды существуют и у других народов мира: так, зулуска зарывает своих детей по шею в землю и, отойдя на некоторое расстояние, долго и мрачно завывает, затем откапывает детей.

Предполагается, что небо сжалится при виде такого зрелища и пойдет дождь. В сильную засуху некоторые даргинцы (сс.Усиша, Харбук, Мекеги и др.) использовали камни для вызова дождя. Обряды, связанные с камнями, разнообразны и полны магических действий. Так, в Усиша при засухе собираются все сельчане и отправляются на святое место («зияратла мер»), собирают 7 тыс. мелких камешков, делят по 100 штук и бросают в реку. Когда эти камни дойдут до моря, то будет дождь, — объясняют они свои действия.

Харбукцы верили в «симхIя дучIни» («заговаривание камешков»): их брали две мерки и, прочитав над каждым молитву, бросали в родник. После этого собравшиеся люди брызгали воду из родника на себя до тех пор, пока вода не закончится.

Камень фигурировал и в обрядах уркарахцев: группа женщин приходила в местность ущелья Уржа, где лежал камень двухметровой высоты (он сохранился до сих пор). Женщины поднимали и ставили камень вертикально, лили на него из кувшина воду, а затем этот кувшин разбивали о камень, произнося:
Нушаб марка, я Аллагь,        Нам дождя, о Аллах!
Нушаб марка, я Аллагь!         Нам дождя, о Аллах!

Мекегинцы тоже ставили вертикально лежавшую в местности «Донгузла муза» каменную плиту.

Интересное предание, связанное с камнем, вернее, с катком вызывания дождя, мы записали в с. Харбук. Согласно этому преданию, когда последний житель Шандана (остатки этого городища расположены в 3 км к югу от с. Харбук) переселялся в Харбук, каток самостоятельно пришел в село за своим хозяином. Вера в магическую силу этого катка была настолько сильна, что духовенство, устав противостоять ему, установило правила пользования катком при засухе и на каменную плиту записало молитву, читаемую при использовании катка. Харбукцы до сих пор верят, что если покатать каток, то обязательно пойдет дождь. «Дождевой» камень имеется и в с. Мургук. Здесь при засухе камень клали в реку.

Камень с целью заклинания дождя с древнейших времен использовали многие народы мира.

Большой вред приносило не отсутствие дождей, но и их обилие. На этот случай был специальный обряд, у даргинцев и лакцев в период сильных дождей существовал обряд обряжения лягушки в женскую одежду. По представлениям древних людей, лягушка была хранительницей влаги и, если ей надеть штаны, то дождь должен прекратиться. Наряженная лягушка, по их мнению, становилась более «сухой», и это помогало природе прекратить дождь.

Почти во всех обрядовых песнях «аграрного характера» исполнитель обращается к божеству, к небесам или явлениям природы с конкретными просьбами, а изредка и требованиями. Участники обряда в основном просили обильного урожая, дождя, солнечного тепла, приплода и т.д.

Во многих обрядах календарного цикла нашли отражение архаические представления народов Дагестана. В ряде случаев эти обряды были связаны не только с магией слова, но и со «святыми» местами. Наши предки верили в силу «святых мест», в заступничество своих предков.

В этом контексте обряды вызывания дождя и солнца у народов Северного Кавказа имеют много общего.

«Навруз» — яркий обряд, праздник весеннего цикла. Как и все обряды, он имеет историю, уходящую в глубь веков. У этого праздника много названий: Новый год, День огня, Начало весны. Праздник «Навруз» все народы Дагестана отмечали и отмечают 22 марта, вдень весеннего равноденствия. Хозяйственный год начинался в этот день и поэтому ассоциировался с наступлением нового года. Народы Дагестана, отмечавшие день весеннего равноденствия, старались провести его ярко, соблюдая при этом дошедшие с древних времён магические обряды.

У сирхинцев (сс. Нахки, Цугни, Урари и др.) этот праздник назывался «га цIали икканзе бер» (букв: «день сжигания зимы огнём»). В других селах сирхинцев, и у части даргинцев праздник назывался «хIебла бархIи» (букв.: «день весны»). У многих даргинцев праздник имел название «цIа бархIи» или «цIала бархIи» (букв.: «день огня»).

В некоторых крупных аулах (Уркарах, Киша, Харбук, Кунки, Хунзах, Касумкент, Акуша, Ботлих Костек и др.)  костры разжигали в каждом квартале, а в других (Нахки, Урцаки и др.) — разводили один большой костёр на годекане. Интересно, что в с. Нахки (Акушинский район) для костра со всего села собирали мусор. Костёр из мусора разжигали «тармиками» — палочками, с помощью которых ярмо держится на шее быка. Естественно, этот обряд имеет магический смысл. Поджигая мусор старыми изношенными палочками ярма и произнося при этом заклинание: «Буркьа цIалицце — цIиссе хъилицце! Лебил дунъя цIибухъаб! Дус берхъибсе бакIаб!» (букв.: «Старое — в огонь, новое — в рост! Пусть весь мир обновится! Пусть год будет урожайным!»), земледелец верил в магию слова, что оно помогает обновлению. Надо полагать, древние земледельцы, думая получить в новом хозяйственном году хороший урожай, приносили в «жертву» мусор и сельхозинвентарь. Вместо «пожертвованных» земля должна была дать новые палочки — всходы, т. е. богатый урожай.

В сс. Харбук, Хучни, Унцукуль, Тлярата, Леваши, Новолак прыгающие через костёр использовали более короткую форму заклинания, которую старались произнести в момент перепрыгивания через костер — «Болезнь — огню, сила — в меня!»

Такие заклинания, дошедшие до наших дней, позволяют говорить, что на заре своего зарождения они были элементами очищения огнём в начале нового хозяйственного года. В некоторых аулах (Мекеги, Усиша, Касумкент, Рутул, Тарки, Акуша, Магарамкент и др.) костры зажигались на возвышенных местах, полагая, что тем самым они помогают солнцу набрать силу в    борьбе с холодом. Обряд «сжигания зимы» довольно оригинально проводили гапшиминцы: просто поджигали склоны гор.

Некоторые жители высокогорных аулов (Ицари, Худуц, Кидеро, Хив, Агвали, Унцукуль и др.) в День огня переодевались в ряженых («хьярчи») и ходили по соседним аулам, разнося радостную весть о начале весны и нового года. Ряженые ходили по дворам со словами: «Шатбен, шатбен, я уже чистый»). От хозяев дома они в дар получали разные продукты питания. Возможно, и у даргинцев, аварцев, лезгин, как и у кумыков, в основе этого ритуала лежал древнейший праздник первого весеннего цветка.

Главным весенним праздником у горцев Дагестана был праздник первой борозды.

После объявления дня праздника начиналась подготовка. Женщины готовили, а потом и несли на место проведения праздника бузу (сс. Урахи, Ванашимахи, Мургук, Харбук и др.). Особенно тщательно пекли хлебную куклу «къе начи» или «къелла начи» («кукла борозды»). Хлебную куклу (с. Харбук) пекли в виде женщины в натуральную величину, т. е. в рост человека (части тела пекли отдельно, а затем их соединяли с помощью вставных палочек).

Вместе с «куклой борозды» пекли большие и маленькие «хIулегари» («баранки») и вешали их на рога быков. В некоторых аулах баранки вешали на шею быка, а в с. Киша — даже на тело. Рога смазывали маслом. К рогам привязывали красные ленты (cc. Харбук, Усиша, Хебда, Акуша, Мехельта и др.) — символы богатого урожая.

Все эти обряды сопровождались благопожеланиями: «Пусть вырастет хороший урожай! Пусть пашни дадут обильный урожай! Пусть вырастет большая трава! Пусть множится поголовье крупного рогатого скота и овец!».

Почти все участники праздника первой борозды при проведении ритуальной борозды произносили разные просьбы-заклинания, где основной выступала просьба о богатом урожае, хорошем приплоде скота, благополучном хозяйственном годе. В некоторых селениях (с. Н. Мулебки) ломали плуг, считая, что это нужно для получения хорошего урожая.

На празднике первой борозды проводили ещё один обряд — спускание (скатывание) баранок по склону горы. Считалось, если при спускании баранки разбивались на куски — это, по народному поверью, к богатому урожаю. Внизу дети подбирали куски баранок и делили между собой.

У даргинцев (сc. Мекеги, Харбук, Дейбук и др.) после проведения борозды бытовал весьма любопытный обряд спускания колеса арбы. В колесо запихивали солому, поджигали и спускали по склону горы. У мекегинцев и харбукцев это называлось «ц1алауршури» («стрела огня»). Схожие с этим обычаи мы встречаем и в календарных обрядах русских, украинцев и некоторых других славянских народов, а также в обрядовых действиях западноевропейских народов.

Праздник первой борозды не зря получил название «хъубяхIруми» («полевые игры»). В этот день устраивались различные спортивные состязания и игры. Победителям вручали разные хлебца и баранки. Чаще всего игры начинались со скачек. В селениях Усиша, Параул, Урахи, Киша всадник, занявший первое место, получал в награду серп и право первым начать жатву в наступившем году. Иногда в качестве приза (ее. Нахки, Цугни, Хунзах, Урари) победители получали участок сенокоса на один год.

В этот же день молодежь устраивала танцы. Звучали песни-пожелания добра друг другу. Такой же праздник иногда проводили в доме девушки-победительницы, где собирались женщины и молодые девушки. Во время веселья исполнялись лирические и героические песни.

Первый выгон скота на пастбище тоже проводили празднично. Участниками обрядов этого праздника чаще всего являлись женщины, которые традиционно в Дагестане присматривали за домашней скотиной. Праздничное действо проводилось где-то в начале апреля, в зависимости от погоды. Кстати, апрель у даргинцев (с. Харбук) назывался «кьар ливливла бац» (букв.: «месяц пробивающейся травы»). В этот день в каждом селе собирали зерно (1-2 мерки со двора), за него покупали быка, которого затем забивали и раздавали мясо всем сельчанам. Раздавая мясо, произносили слова благопожелания о ниспослании в текущем году здоровья людям и скотине. В некоторых крупных аулах (Мюрего, Мургук, Леваши, Цудахар и др.) в этот день проводили большой праздник «хулавей» (букв.: «большое стадо»), в назначенный день весь крупный рогатый скот собирали в определённом месте, где собирались все сельчане. Отпустив скот на пастбище, люди начинали веселье, которое порой продолжалось несколько дней, а то и целую неделю.Каждая хозяйка в этот день пекла различные лепёшки, готовила угощения и раздавала при выгоне скота.Обряды весеннего цикла на этом не заканчивались. После выгона скота на пастбище даргинцы уделяли внимание своему жилищу.

Обряды и обрядовые песни-заклинания весеннего цикла являются самыми радостными, сопровождающимися массовым выездом на поле, разными увеселительными играми, добрыми пожеланиями и со стереотипными песнями-заклинаниями. Почти все работы народного земледельческого календаря сопровождались обрядовыми песнями.

Таким образом, обрядовые песни окказионального характера выражают склад психики и мировоззрения крестьянина, земледельца-пахаря: мысли и чувства его обращены к земле, к пахоте, полю, временам года.

У многих народов Дагестана некоторые праздники, обряды, песни сохранились и по сей день, но многие забыты и ушли в прошлое безвозвратно. А жаль!

Автор: X. Юсупов, аспирант ИИЯЛ ДНЦ РАН, журнал «Народы Дагестана», № 2, 2006 г.