Руфат Халилов. Лезгинка на пляс Пигаль

Это была удивительная семья. Рассказывать о ней можно долго. Судьбой членов этой семьи в свое время интересовался сам Булач Гаджиев. Наибольший интерес и любопытство вызывали имя Руфата Халилова, внука Халила-Мухама. Не случайно, что именно о нем, «…потомке третьего поколения чохцев, некогда переселившихся в Закатальский округ» и собирался написать Булач Гаджиев,  который много лет был знаком с его братом Рамазаном Гамзатовичем Халиловым, бессменным директором Бакинского Дома-музея У. Гаджибекова и его дочерью Наргиз Рамазановной. Рядом с именем Руфата звучали громкие имена — великого князя, великой актрисы, великой балерины, великого поэта, великого певца…

Пройти мимо такой судьбы я не могла, и вот что в итоге получилось…

Руфат был на семь лет старше Рамазана — он родился в 1894 году в Тифлисе. С раннего детства определился его огромный интерес к музыке и литературе. Он играл на скрипке, гитаре, прекрасно пел (брал уроки вокала). С юношеских лет он был завсегдатаем Тифлисского оперного театра (даже имел постоянное место на галерке).

Желание посвятить себя сцене, театру, привело его в 1913 году в Москву, где он поступил в Школу драматического искусства при Московском Художественном Театре. Как рассказывал Рамазан Гамзатович, его чтение лермонтовского «Мцыри» произвело на экзаменаторов сильное впечатление: «Когда Руфат закончил, раздался гром аплодисментов!». Здесь же, на экзаменах, он был замечен и приглашен на пробные съемки А.Ханжонковым, знаменитым кинопромышленником и режиссером. Здесь, на киностудии Руфат познакомится с милой Верочкой. Это чуть позже о ней, Вере Холодной, «женщине с глазами библейской мученицы и капризным ртом», будут говорить как о королеве русского немого кино. А тогда, летом 1914 года Вера только пришла на кинофабрику, но дальше проб тогда дело не пошло. Помешала Первая мировая война.

Сам Руфат, с началом Первой мировой войны, временно (как он думал) распрощавшись с театром, в начале августа 1914 г., как только было объявлено о записи добровольцев в формируемые туземные полки, одним из первых вступает добровольцем в Татарский конный полк. Он формировался в Закавказье, в городе Елизаветполь (ныне г.Гянджа ). Уже к 27 августа Елизаветпольский губернатор писал: «…добровольцев мусульман записалось в Татарский полк свыше двух тысяч». В связи с тем, что требовалось только 400 человек, в том числе одна сотня из жителей Борчалинского уезда Тифлисской губернии, дальнейшая запись была прекращена.

Татарский полк, в числе пяти других полков (Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Черкесского и Ингушского) входил в состав Кавказской туземной конной дивизии, более известной как «Дикая дивизия». Командиром дивизии был генерал-майор великий князь Михаил Александрович, младший брат царя Николая II. Три года Кавказская туземная конная дивизия находилась в действующей армии на Юго-Западном и Румынском фронтах, активно участвуя в боях, своими лихими конными атаками наводя ужас на германо-австрийские войска. Более 3500 всадников были удостоены Георгиевских крестов и Георгиевских медалей «За храбрость», многие стали полными георгиевскими кавалерами.

Со слов Гамзата Рамазановича, Руфат отличался отчаянной храбростью и уже в самом начале войны был награжден Георгиевским крестом IV степени, а в одном из сражений он спас полковое знамя, за что был вновь представлен к Георгиевскому кресту и произведен в корнеты, в кавалерийский офицерский чин. Награду ему вручал лично командир дивизии, генерал-майор великий князь Михаил Александрович.

В ноябре 1917 г. Временное Правительство приняло решение об отправке Кавказского Туземного конного корпуса на Кавказ. Здесь полки были направлены в места своего формирования. Так Руфат возвращается на Родину, в Закаталы. В 1917 г., после отречения императора Николая II, как по всей стране, так и в Закавказье были созданы органы Временного правительства. Тогда же, в марте 1917 г., по инициативе закавказских депутатов Государственной Думы был учрежден Особый Закавказский комитет, а в ноябре — Закавказский комиссариат. Одним из первых Постановлений Закавказского комиссариата было решение о формировании грузинского, армянского, мусульманского (азербайджанского) и русского корпусов, которые должны были заменить покидавшие Кавказский фронт части российской армии. К тому времени единственной регулярной воинской частью был прибывший в Закавказье конный Татарский полк Кавказской туземной конной дивизии. Мусульманский корпус с большими трудностями удалось сформировать лишь к концу апреля 1918 г. Существенную помощь в его организации окажет Гамзат Халилов, отец Рамазана Гамзатовича.

Гамзат Халилов, состоятельный аварец, пользовавшийся в Закаталах большим авторитетом, немногим раннее создал в этих краях полк из закатальцев, приобретя на свои собственные средства оружие и обмундирование. Полк получил название «лезгинский». Он состоял в основном из аварцев, на их погонах по арабски было выведено слово «лезги» (так в Закаталах называли аварцев). Сыновья Гамзата Халилова, Рамазан и Руфат, являлись офицерами полка. В феврале 1918 г., после развала Закавказской республики, Гамзат Халилов делает заявление от имени  Закатальского джамаата, входившего в Закавказский комиссариат, что Лезгинский конный полк переходит в подчинение генерал-майора Али-Аги Шихлинского — командира Мусульманского корпуса.

В конце 1918 г. Руфат был тяжело ранен и вынужден вернуться домой. Подлечившись, Руфат уезжает в Москву… По семейным рассказам, еще в годы учебы в школе-студии МХТ Руфат был влюблен в красавицу Веру Холодную. Судьба вновь свела их в одном из южных городков, где кинодива была на отдыхе, а Руфат залечивал раны. Встреча, как рассказывал Рамазан Гамзатович, оказалась не случайной: «Последний приезд Руфата в Москву был закреплен единственным решением — соединить свою судьбу с В.Холодной и… покинуть Россию. Так они оказались в Одессе, намереваясь в скором времени эмигрировать. Однако история этой любви не имела продолжения. Не успев вновь вспыхнуть, любовь погасла… с внезапной смертью Веры Холодной. Она умерла на руках Руфата». Рамазан Гамзатович даже называет ее гражданской женой Руфата.  Насколько это соответствовало истине, сложно сказать, но  определенно известно, что покидать Россию  актриса не собиралась. Вера Холодная даже опубликовала заявление в печати, в котором заявила, что ни за что не покинет свою Родину в тяжелое для нее время.

Летом 1918 года, Вера Холодная, чтобы закончить натурные съемки фильмов «Княжна Тараканова» и «Цыганка Аза», вместе с режиссером П. Чардыниным выезжает на юг. Все были уверены, что скоро вернутся в Москву. Одесса была тогда оккупирована армией Антанты, власть менялась не по дням, а по часам. И вдруг 17 февраля 1919 года — непостижимое известие: Вера Холодная скончалась. «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо вам, никого теперь не жаль», — написал Александр Вертинский, который тоже был в нее безнадежно влюблен. Актриса прожила в искусстве всего три года: в 1915 году, она снялась впервые, а в феврале 1919 года скончалась. Но ее успех и всеобщее признание были ошеломительными. Ее звали за границу. Фирмы обещали ей огромнейшие гонорары, но Вера решительно отклоняла все предложения. Уезжали многие актеры, соблазняясь и деньгами, и перспективой работы. Смерть актрисы породила множество сплетен и легенд. Младшая сестра актрисы, бывшая балерина Одесского оперного театра, Софья Васильевна начисто отрицала бредовые выдумки и сообщала, что ее старшая сестра умерла на руках близких — «сгорела в три дня от испанки», тяжелой формы гриппа с осложнением на легкие.

Но для Руфата обратного пути уже не было, и в 1919 году он очутился в Стамбуле — без денег, без крыши над головой. Здесь он организует небольшую группу из четырех молодых людей, виртуозных исполнителей национальных кавказских танцев. Они стали довольно популярны и даже выезжали на гастроли в Европу. После того, как группа распалась, Руфат осел в Париже. «Париж,-  город заветных желаний очень многих, как Голливуд, — писал о тех годах А.Вертинский, — сюда со всех концов мира съезжались художники и артисты в надежде сделать карьеру или учиться. Нот только очень немногие обратили на себя внимание публики. Париж трудно удивить чем нибудь». Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Руфата, если бы не его величество случай.

Об этом Руфат Гамзатович рассказал Муслиму Магомаеву в 1969 году, в Каннах. Магомаеву тогда на фестивале МИДЕМ вручали первый «Золотой диск» (этой награды он был удостоен за то, что записанные им пластинки разошлись фантастическим тиражом в четыре с половиной миллиона экземпляров). Встреча не была случайной, ее настойчиво искал Руфат. Позже, в своих воспоминаниях, в коротком рассказе об этой встрече Магомаев запишет: «… это был Руфат Халилов, брат Рамазана Гамзатовича. Так я узнал историю этого своего родственника, о котором никогда не слышал».

Они действительно были близкими родственниками — отец Муслима, Магомед (он погиб на фронте), и Руфат были двоюродные братья.  История их родства восходит к сестрам Терегуловым (из татарской семьи старинного и известного в Тифлисе рода).  Старшая сестра Хусни вышла замуж за Гамзата Халилова (родители Руфата и Рамазана), вторая — Малика — за композитора Узеиром Гаджибековым, третья — Байдигюль была замужем за композитором  Муслимом Магомаевым (их сын Магомед, отец известного нам  певца Муслима Магомаева).

…Однажды,  как рассказывал Руфат, (а было это в начале 20-х, в Париже)  он  с друзьями сидел в каком-то ресторане. Заняли самые дешевые места на галерее, заказали воды, еще чего-то самого скромного, поскольку денег особенно не было. В это время оркестр заиграл кавказский танец. Руфат, услышав родные напевы, встрепенулся, спрыгнул с галереи прямо на ближайший стол, стоявший внизу, как бы в партере, рванулся к эстраде и начал отплясывать.

В ресторане в тот вечер за одним из «нижних», дорогих столиков вместе с друзьями оказалась знаменитая Анна Павлова. Увидев пляску Руфата, она поднялась и стала танцевать вместе с ним. Их импровизированный номер имел у посетителей ресторана шумный успех. Хозяин тут же сообразил, что сама судьба посылает ему этого парня, и сразу предложил ему сотрудничать, обязуясь кормить Руфата и его близких и еще приплачивать ему за то, что он будет каждый вечер повторять свой кавказский танец. Какое-то время Руфат работал в этом ресторане, куда стало приходить все больше посетителей. А потом его заприметили дельцы шоу-бизнеса. И Руфата вскоре узнали в Париже.

Так молодой горец в изящной черкеске, с серебряным кинжалом на наборном поясе, исполнявший кавказские танцы с изысканным артистизмом, вошел богемную парижскую среду 20-х годов. О Руфате тех лет вспоминает Александр Вертинский: «…На пляс Пигаль, в «Каво коказьен» смуглый и стройный Руфат Халилов танцевал лезгинку с кинжалами во рту, и, эффектно бросая, втыкал их в пол. Летели ассигнации. Легко плывя в танце, чуть раскачиваясь, то бешено вскрикивая, то замирая на месте, он стоя на пуантах, вдруг прыгал как тигр и, подлетев к столу… втыкал неожиданно свой кинжал в стол между бокалами и бутылками вина. …В каждом кабачке был свой танцор лезгинки. Но, конечно, не такой как Руфат Халилов. Он действительно танцевал изумительно». (Кстати, там же, на плас Пигаль находилось знаменитое кабаре «Мулен Руж».)

Он нравился публике, стал привлекать внимание и кинорежиссеров, которые сняли его в нескольких фильмах. А Анна Павлова, ведущая участница Русских сезонов в Париже, даже приглашала его в свою труппу. Как известно, многие ее миниатюры были созданы под воздействием танцев народов мира, которыми она интересовалась во время многочисленных путешествий. «Не знаю, по какой причине, но Руфат отказался от этого предложения, — рассказывал Рамазан Гамзатович, — скорее всего, думаю, хотел иметь свое дело».

Руфат действительно открыл в Париже небольшой собственный ресторан «Кавказский». Он по праву приобрел славу ресторана с хорошим кругом, хорошей программой и хорошей кухней. Его завсегдатаями стали А.Куприн, А.Павлова, А.Вертинский, С. Дягилев, И.Эренбург, И.Мозжухин, другие знаменитости русской эмиграции. Рассказывали, что без Руфата за стол не садился сам Федор Иванович Шаляпин.

Со слов Рамазана Гамзатовича, финансовое состояние Руфата не раз испытывало ощутимые удары девальваций. И, тем не менее, он всегда стремился помогать землякам чем мог, а в  годы войны помогал французскому Сопротивлению.

Очень тосковал по Родине. Но обратного пути у него не было. Героям «Дикой дивизии» на родине была уготована известная участь. Его брат, Рамазан Гамзатович, как бывший офицер одного из полков Дикой дивизии и с 1918 г. — Лезгинского полка, в 1920 г. был арестован сотрудниками Особого отдела XI Красной армии и заключен в лагерь на страшном острове Наргин. Рамазан Гамзатович вспоминал: «…Этот остров стал для меня проклятьем. Нас разместили в грязных, вонючих и тесных бараках. … Днем мы, словно в раскаленной печке, изнывали от нестерпимого солнечного пекла, не приносили облегчения и душные ночи. Порой нечего было есть, жажду утоляли теплой гнилой водой. …Вскоре у нас начались желудочно-кишечные заболевания, от которых каждый день в бараках умирали едва державшиеся на ногах узники. …На этом острове я пробыл до самого сентября и был освобожден благодаря заступничеству Наримана Нариманова».

Последние годы жизни Руфат по состоянию здоровья был вынужден жить в Каннах. Из редкой переписки с братом Рамазан Гамзатовичу было известно, что тот ведет тихую жизнь «бюргера» (кстати, жил по соседству и дружил с Марком Шагалом), снимается в кино и сам снимает фильмы, (он свободно владел четырьмя европейскими языками). К старости у Руфата Халилова стало плохо со зрением. Он даже «сослепу принял меня за моего отца»,- писал Муслим Магомаев. Сам Руфат  был уверен, что на глаза подействовал яркий свет во время постоянных съемок в кино и на телевидении. Хотя Магомаев считал, что «это у него наследственное — у его брата Рамазана с возрастом тоже появились такие же проблемы». Руфат не переставал удивляться тому, как Муслим похож на своего отца, Магомеда: «Ну как две капли воды!».  И предлагал: «Оставайся здесь? Я из тебя сделаю звезду…».
«Когда умерла наша мама, — вспоминал Рамазан Гамзатович, я сообщил об этом брату. Вскоре из Канн получил ответное письмо. Оказывается, Руфат видел сон, подсказавший ему точно день и час смерти матери. Он сходил в местную мечеть и по совету муллы прочитал Ясин. Через некоторое время он действительно получил письмо из Баку с  печальными известиями».

Детей у Руфата не было. Единственную радость, дыхание родной земли принесли ему племянники, дети Рамазана Гамзатовича, которым удалось посетить его во Франции…

О его творческом пути, о фильмах, в которых он снимался, или снимал он сам — мы ничего не знаем. Он много рассказал о себе Муслиму Магомаеву: «…дядя Руфат рассказал мне о том, как он жил, о своих выступлениях, о тех знаменитых людях, с которыми работал. От него я узнал, что это именно он впервые привел к знаменитому шансонье Морису Шевалье молодого Шарля Азнавура: «Смотри, этот парень твоя копия». Правда, Руфат и не приписывал только себе заслугу встречи Азнавура с Шевалье, но говорил, что толчок к тому, чтобы на молодого певца обратили внимание, дал именно он».

Однако в своих воспоминаниях М. Магомаев очень сдержанно отзывается о своем удивительном родственнике.  В последних строчках, которые Магомаев посвятил Руфату в своих воспоминаниях, он коротко заметит, что его дядя «любил пожить со вкусом».