Муи Гасанова – женщина, которая поет на аварском

0

Поделиться

07 Янв 2019 г.

Муи Гасанова — выразительный человек. Она выразительно говорит, более чем выразительно поет, и у нее выразительный характер. В свои 77 лет Муи Гасанова представляет собой величину, заслуживающую особого портрета. И этот рассказ — наша совместная с ней попытка подвести промежуточный итог непростой жизни.

ВСЕ ПЕЛИ — И Я ЗАПЕЛА

Певица с бесподобным голосом и неизменным бубном в руках — многие привыкли к такому образу Муи Гасановой. Любопытно, что сама она до 16 лет не подозревала (и никто не подозревал), что обладает певческим талантом, а бубен даже в руках не держала. Дебют юной уроженки Гуниба в качестве исполнительницы песен пришелся на… свадьбу двоюродной сестры, где, вдохновленная атмосферой торжества, будущая заслуженная артистка Дагестана решилась впервые спеть.

— А почему так поздно начали?

— Я свою, скажем так, артистическую карьеру начала не с песни, а с акробатических номеров, которым меня научил школьный преподаватель Сергей Алексеевич. Выступала как акробатка в сельском Доме культуры.

Если оценивать условия, в которых я росла, можно сказать, что были все предпосылки, чтобы я запела: дома-то все пели. В Гунибе только у нас был микрофон, то есть, я хотела сказать граммофон (смеется). Это было редкой удачей в те времена — расти в семье, у которой есть граммофон. У меня в Гунибе до сих пор хранится эта огромная труба от него. Наш дом прилегал к гунибской площади. По вечерам мы включали граммофон и выставляли его на окошко так, чтобы музыка доходила и до людей на улице. Люди на звуки музыки собирались на площади, танцевали, в общем, очень весело проводили время. На меня, маленькую, как я сейчас понимаю, это производило глубокое впечатление.

Мой отец очень любил петь. Играл на зурне, на мандолине. Наверное, от отца мне достались «музыкальные» гены. И рано или поздно они должны были дать о себе знать. «Дебютировала» я на свадьбе двоюродной сестры в Чохе, когда мне было 16 лет. До сих пор помню песню, которую тогда спела. Конечно, очень стеснялась поначалу. Это же первый мой выход был. Все смотрят. Я не знала, как буду звучать. Но по мере исполнения песни вошла в роль.

— Выступали с бубном?

— Нет, мне аккомпанировали музыканты, у меня и бубна-то не было тогда.

Держать в руках бубен меня позже научила Умаган Шахназарова — жила в Гунибе такая исполнительница старинных чохских песен. У Шахназаровых была очень музыкальная семья, и в ней я начала свое артистическое образование.

А потом я познакомилась с композитором Ахмедом Цурмиловым. Он тогда работал бухгалтером районного отдела народного образования… и писал песни. Песни у него были другие, не как традиционные аварские. До него я пела только для аварцев. Цурмилов же, по-моему, произвел революцию в аварской песне, мелодии у него были какие-то совершенно другие.

ГУНИБ — МАХАЧКАЛА

Когда мне исполнилось двадцать два года, я поехала в Махачкалу учиться в женском учительском институте. Учителем я проработала всего один день в своей жизни: после окончания учебы в институте меня отправили учителем в селение Хиндах. А на следующий день перевели в районный центр и назначили заведующей общим отделом гунибского исполкома. В этой должности я проработала четыре года. В это время я и познакомилась с Расулом Гамзатовым. Он как-то приехал в Гуниб. Когда приезжали такие гости, у секретаря райкома собиралась компания, приглашали певиц.

Пригласили и меня. Я спела цурмиловские мелодии. Расулу они очень понравились. Приехав в Махачкалу, он рассказал обо мне тогдашнему первому секретарю обкома Абдурахману Даниялову, и тот пригласил меня в Махачкалу. Я не хотела ехать. Жаль было покидать насиженное место в Гунибе, свой дом. В Махачкале у меня ведь никого не было из родных. Но мать, женщина «боевая», настояла на том, чтобы я поехала: «Что ты здесь будешь делать? Всю жизнь в исполкоме сидеть? Поезжай в город». И я поехала. Узнав, что у меня нет родных в городе, Абдурахман Даниялович выделил мне комнатку в одной из квартир на улице Грозненской. Первые годы после переезда запомнились мне непрерывными гастролями.

«ПОЧЕМУ НАС ВЫБРОСИЛИ?!»

— Насколько я знаю, перед махачкалинской публикой вы дебютировали с песней «Комсомол» на аварском языке…
— Раньше ведь лирических песен не пели. Приходила разнарядка: вы должны спеть о партии, о комсомоле, в общем, политические песни. Это сегодня можно петь обо всем без разбору. Раньше, чтобы выйти на сцену, надо было утвердить репертуар: чтобы песни были не только лирическими, но и, к примеру, о космонавтах. Ахмед Цурмилов, к слову, откликался практически на каждое значимое в жизни страны событие. Среди его сочинений есть даже песня о космонавтке Валентине Терешковой. Песни о партии, о комсомоле, о Ленине присутствовали в моем «радийном» репертуаре. Но сейчас весь этот архив с песнями куда-то пропал, не могут на радио его найти. Столько лет я работала (голос Муи Рашидовны предательски задрожал), сколько записей за тридцать лет было сделано, а куда они делись — никто мне сказать не может! Почему их не показывают по телевидению? Раньше один дагестанский канал был — нас показывали, сегодня столько каналов — ни на одном не показывают. Почему нас выбросили? У меня в шкафу осталось несколько видеокассет с записями моих выступлений. Такие хорошие песни… Мне на днях звонили с телевидения: «Ты не можешь дать нам записи из своего домашнего архива?». Я говорю: «Не могу! А куда делся тот архив, который был на радио?». Мы 30 лет для чего работали?!

НИ ДНЯ БЕЗ ПЕСНИ

— Когда очень долго занимаешься одним и тем же делом, как правило, устаешь от него, начинаешь где-то недорабатывать или делать все так, чтобы было на что-то похоже, без особой страсти. Вы всегда пели с удовольствием?

— Я ВСЕГДА пела с удовольствием. И я каждый раз пою с удовольствием. Насилия над собой, чтобы петь, мне совершать не приходилось. 30 лет я работала на радио, и за все это время ни разу не брала отпуск. Скажу честно, такой режим был связан не только с безусловной любовью к профессии. Я должна была поддерживать пятерых сирот: детей моих сестер. А потом — в 1961 году — у меня самой родился сын. Его отец убежал от меня и ничем не помогал. Выезжая на гастроли в какой-нибудь город, я глазами выискивала, что бы привезти сиротам, чем бы их порадовать. Для себя ничего не покупала. Я даже не знала, что такое золото. Я все делала для этих сирот — вот так у меня время и прошло. Но при всем этом, пела я всегда с удовольствием. Никаких меркантильных оснований для занятий пением не было: тогда за один концерт давали шесть рублей, позже эта сумма увеличилась до 12 рублей, а уже под конец моей карьеры на радио она поднялась до 16 рублей. За эти деньги я и проработала 30 лет. Больничный за всю свою жизнь я взяла только один раз, когда, возвращаясь с очередных гастролей, попала в аварию и сломала ключицу.

О БЕЗОТВЕТСТВЕННЫХ ОТЦАХ

— Если бы он был человеком, после всего, что произошло, пришел бы и поинтересовался, что да как, — высказывается наша героиня об отце своего сына Гаджимурада, — Он меня в район повез рожать, а сам убежал в Ленинград, «на специализацию». За ним и в Ленинград я поехала. Там мы встретились. Он мне там все «объяснил»: «У меня отец религиозный, а ты — артистка». Я ему ответила: «Пошел ты к черту!». Это была наша последняя встреча. Сейчас он заведует отделением нейрохирургии одной из махачкалинских больниц. Когда он приехал из Ленинграда, я здесь уже пыталась с ним встретиться — не для себя, ради сына. Пришла к нему на работу в больницу, зашла к его начальнику — профессору Аскерханову. Аскерханов предложил мне отдать сына отцу. Я говорю: «Я не оттого пришла, что мне сына деть некуда. Но отец должен же признать его, прийти посмотреть на него». С этим и ушла. Многие, как всегда в таких случаях, интересовались, кто отец сына. Чтобы вопросов больше не было, я поместила его фотографию в своей биографии, написанной Абдуллой Дагановым.

ВСЕ МУЖИКИ — СВО…

Мой первый поклонник был офицером. Он подло поступил со мной. Уехал, карьерист такой. Женился на девушке, которая позволила ему благодаря личным связям семьи устроиться в хорошее место, сделать карьеру.

Артистки, певицы не нужны как жены. Только для развлечения. Позором считалось — на певице жениться. Когда я была в том возрасте, какой изображена на этом портрете, кто бы ни приезжал в Гуниб, влюблялись в меня. Я даже сказала на одном вечере как-то недавно: «Есть ли здесь хоть один чохский, кто не был в меня влюблен? Все были влюблены — и ни один на мне не женился».

«ТЕБЕ НАДО УХОДИТЬ»

— Правда, что, когда подошел пенсионный возраст, вас попросили уйти с радио?

— Я хотела работать. А зачем я должна была уходить, когда у меня голос? Я до сих пор пою. Возьмите любую певицу молодую, и пусть она попробует без фонограммы со мной соперничать. Посмотрим, у кого есть голос. Почему я должна была уйти? А я тебе скажу, почему я ушла. Не ушла, а меня «ушли».

Сверху пришло указание: звание заслуженной артистки надо отдать Бурлият Эльмурзаевой. Я говорю: «Эльмурзаевой не надо давать звание. Надо давать Тарлану Мамедову, он дольше работает. И Люде Гаджимурадовой надо давать — очень хороший голос». Там же на радио никто ничего не мог сказать. Это только я одна могла говорить в лицо. Посланец того человека, который спустил сверху это указание, спрашивает: «А как же тогда решить?». Я говорю: «Очень просто решить. Давайте сделаем бюллетени и напишем на них имена этих трех претендентов. И кто выйдет по голосованию победителем, тому и дадим звание». Естественно, наши работники все за мной пошли, вычеркнули Эльмурзаеву из числа претендентов. Тогда меня вызвал уже сам автор указания. И говорит: «Тебе надо уходить». Я говорю: «Мне не надо уходить. У меня сын еще не окончил учебу, я сейчас не могу уходить». У него на приеме была даргинская певица Султанат, безногая. Я ему говорю: «А почему вы ее не хотите отправить на пенсию?». «Такой певице зарплату домой надо носить!», — открыто оскорбил он меня. И на следующий день дали мне сто рублей в зубы и отправили с работы. Это было в 1990 году. С тех пор прошло 15 лет, а я все пою и пою. Везде, в любом месте я могу петь без всяких фонограмм.

Позже встал вопрос о присвоении мне звания народной артистки России. Но, как выяснилось, для получения этого звания надо где-то работать. А как я могу работать, если меня поперли с работы? Так я и осталась без звания.

ЗВЕЗДЫ-КЛОПЫ

— Недавно был концерт. Мы вышли на сцену вместе с композитором Маиндуром Далгатовым. Он начал: «Я не буду критиковать современную молодежь…». «А я буду», — прервала я его. Что, у нас, у аварцев, нет национальной одежды? Почему мы должны ходить с пупком на улице. Что за манера: закрывать лицо, оставляя видимыми только глаза, но при этом все остальные части тела — на улице. Почему мы должны без разбору хватать арабское, турецкое, забывая свое, народное? Если слушатели перестанут отвлекаться на то, что выставлено «на улицу», они ведь обратят внимание на голос, манеру исполнения и поведения на сцене. А это для современных звезд — смерти подобно.

Раньше при министерстве культуры была комиссия, которая просматривала репертуар артиста, в чем он выходит на сцену, как себя ведет. А сейчас — демократия, кто что хочет, то и делает. Поэтому этих «звезд» развелось как клопов. Пускай запретят петь под фонограмму. Кобзон ведь поднимал уже этот вопрос. Госдума так и не довела его до ума.

— Это же бизнес. Скольких денег лишатся люди, раскручивающие посредственных артистов, если запретят петь под фонограмму…

— Но это же не искусство!

— Никто это как искусство и не воспринимает. Для этого уже придуманы подходящие слова: шоу-бизнесе, попса…

— Зачем же тогда их так высоко возносить?! Ехала как-то по проспекту Шамиля… Слушайте, у Ленина не было такого огромного портрета, как у Гаджилава Гаджилаева.

«ВЫ НЕ МУИ ГАСАНОВА?»

— В нашем селении нет такой семьи, в свадьбе которой я бы не участвовала. Ни у одного человека я за это и рубля не взяла. Раньше за деньги не пели. Раньше пели, чтобы народу было весело, чтобы народу настроение создавать. А сейчас рта никто не раскроет, прежде чем им не заплатят по прейскуранту.

На презентации книги-биографии, я сказала, что очень довольна тем, что ни одной копейки ни у кого не брала и пела для народа. И такой пример привела. Поехала я как-то в очередной раз в Гуниб. По дороге недалеко от Карабудахкента есть маленький базарчик. Мы сделали остановку, я вышла из машины и направилась к одной из торгующих фруктами старушек. Она меня узнала: «Вы не Муи Гасанова?» «Да, я — Муи Гасанова». Какая еще мне нужна награда: люди меня узнают, люди меня признают! Я всю свою жизнь отдала людям — мне этого достаточно, мне больше ни от кого ничего не надо. А как поступают нынешние артисты? Положишь деньги — буду петь, нет денег — нет песен. А когда я узнала размеры их «гонораров». В долларах, не в рублях!..

— Так ведь время сейчас другое…

— Знаете, в наше время люди ведь тоже кушали. Каждый хочет хорошо справить свадьбу. Но не у всех есть такая возможность. Сейчас люди ведь как живут: одни — очень высоко, другие — очень низко. Обязательно надо за деньги петь, что ли?! Я не узнаю это время, не узнаю эту жизнь, этот народ. Раньше жили веселее. На сердце никакой каверзы не было.

Народные артисты Дагестана Магомед Омаров (справа) и Муи Гасанова, композитор Маиндур Далгатов (слева) и Расул Гамзатов

КОНЦЕРТ ДЛЯ ЧАБАНА БЕЗ ОРКЕСТРА

— К какому времени вы с удовольствием обращаетесь мыслями?

— Самое замечательное время для меня было, когда я могла ездить с гастролями. Время занятости, время мобилизованности, время активного общения с самыми разными людьми. Я сейчас вспомнила иллюстрацию к этому времени. Как-то нам сказали: «В Кочубее падеж скота. Надо поехать».

«Надо — поехали», — ответила я. Поехали не только в Кочубей, но и прямо на поле к страдающему от падежа скота чабану. И вот стоит там этот чабан, угрюмо опершись на свою палку, и грустно думает исключительно о своих
баранах, а мы — три заслуженные артистки — танцуем, подпрыгиваем перед ним, пытаемся развлечь…

ГИТАРА, БУБЕН И Я

— Сейчас вы часто поете?

— Как попросят — обязательно.

— А для себя?

— Если у Гаджимурада настроение есть играть, пою. А так для себя, если никого нет, зачем петь? К сыну приходят друзья, и мы устраиваем небольшие концерты. Гитара, бубен и я…

— Есть песня, которую вы поете чаще других?

— Одной нет. Но все любимые — лирические. Ты спрашивал меня, как сложилась моя личная жизнь, о любви в моей жизни. Я о своем разочаровании в первой любви и в любви вообще делилась с Расулом Гамзатовым. И вся правда об этом заключена в цикле стихов, которые он посвятил мне, и в большей степени это воплощено в песне «Мой бубен». И я с удовольствием пою песни на стихи из этого цикла, потому что в них — моя жизнь. «Проклятие», «Песня о Гунибе», «Скажи сердце»…

В последнее время очень хорошо публика принимает песню «Дир дару дарман» на народные стихи и мелодию Маиндура Далгатова. В исполнение этой песни можно вовлечь всю публику, и при этом даже аккомпанемент необязателен. Обычно Маиндур приносил мне свои песни, и мы вместе их разучивали. Но «Дир дару дарман» я услышала случайно на одном из его концертов. Ее пела молодая певица. Я сразу поняла: это «моя» песня. И я попросила певицу уступить ее мне. Буквально вчера на свадьбе внука моего двоюродного брата я пела эту песню. Вышла к сцене и спрашиваю у музыкантов: «Ребята, вы что-нибудь аварское играете (свадьба была лезгинская)?». Они заиграли мне что-то современное. Я говорю: «Эти современные мне не нужны. Их пусть поют те, у кого пупок на улице. Что-нибудь старинное аварское играете?». «Нет». «Тогда отдохните». Обращаюсь к залу: «Выпейте за мое здоровье», а когда все выпили, попросила их хлопками аккомпанировать мне и подпевать. «Когда буду брать высокие ноты, можете орать кто как хочет, я разрешаю вам» (смеется). Это такая песня, при звуках которой любой дагестанец подает голос. Обычно я не люблю, когда начинают фальшиво подпевать. Но это песня, которую можно исполнять всем. Очень удачная песня.

КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ…

— А почему ты не спрашиваешь, как мне удалось сохранить свой голос? (смеется) Мне все время этот вопрос задают. Как-то раз пришли телевизионщики снимать меня. Зашли на кухню, и кто-то из моих родных говорит: «Ты покажи, что ты воду из холодильника пьешь». Да, я круглый год пью воду из холодильника. Я закалила таким образом свое горло.

— Это ваш рецепт для сохранения красоты голоса?

— Ну, я бы этот рецепт не всем порекомендовала. А вот другой рецепт, я думаю, подойдет многим. У меня есть вот такая рюмочка (Муи Рашидовна открывает тумбочку и показывает маленькую — объемом в три наперстка — стеклянную емкость). Каждый день я пью одну такую рюмочку коньяку — как для общего здоровья, так и специально для голоса. Пока я буду петь, мне надо соблюдать этот рецепт.

СЛОВО ЖЕНЩИНЫ

— На одном из вечеров я пообещала: «Когда мне будет 90 лет, я уже может не смогу ходить, — никак не могут мне вылечить ноги, болят, это, видимо, последствия стольких лет, проведенных на сцене, — и меня будут возить на коляске, но я все равно буду петь». А недавно я держала уразу. Во дворе мне стало плохо, я упала. Ребята, работавшие поблизости, на руках принесли меня домой. Через некоторое время прихожу в себя и ловлю себя на мысли, что я не столько испугалась того, что умру, сколько того, что не сдержу слова и не спою в 90 лет. Пока есть голос — я буду петь…

, раздел: Личности

Автор: Ислам Абакаров / Источник: «Новое дело», 13 января 2006 г.
0

Поделиться

07 Янв 2019 г.

Комментарии к статье

Комментариев пока нет, будьте первыми..

Войти с помощью: 
Чтобы ответить, вам необходимо

Похожие статьи

  • Дом Хихил Абдулы

    Это был прекрасный дом. Один из лучших в с. Чох. А Чох начала 20 века уже славился прекрасными добротными домами – Мамалава, Нахибашева, братьев...

    Июл 2019 г.

  • Этнодом Заура

    Я встречаюсь с Зауром в модной кофейне З&М в центре Махачкалы. Он постоянно в движении: связывается с дизайнером по поводу логотипа, отходит...

    Фев 2019 г.

  • Одна из ярких фигур времен Кавказской войны. Закари Нахибашев

    Закари Нахибашев являлся одним из приближенных лиц имама Шамиля. С 1860 г. на российской службе, и уже в 1861 г. получает свою первую российскую...

    Ноя 2018 г.

  • Имам-Газали Газалиев. Воспоминания

    Я родился в Дагестане в ауле Чох 20 марта 1928 года. Нас было четверо — я, два старших брата и сестра. В 1935 году нас раскулачили — выселили из...

    Ноя 2018 г.

  • Малая Родина «в лицах» – (часть 2)

    Часть I Аул Чох — «Родовое Гнездо» или «Музей под открытым небом» … …что-то мне показалось что лица особо не востребованы, залью...

    Ноя 2018 г.

  • Аул Чох — «Родовое Гнездо» или «Музей под открытым небом» …

    …Место где я родился и вырос, где каждый камешек пропитан историей, место где я с самого детства смотрел вверх на гордо парящих в небе орлов и...

    Ноя 2018 г.

Авторизация
*
*
Войти с помощью: 
Регистрация
*
*
*
Пароль не введен
*
Войти с помощью: 
Генерация пароля