Знаменитый род Дауда из Усиша

Любознательный и пытливый юноша Дауд проявлял большое рвение и способности в учебе. Поначалу он учился у местных арабистов, затем продолжил учебу в Акуша, куда ходил ежедневно пешком. Потом как особо одаренный ученик он был направлен в Кудутль в мадрасу знаменитого по тем временам ученого Мухаммада ал-Кудуки. Дауд отличался феноменальной памятью, он прочитал практически все арабоязычные сочинения, имеющиеся на тот период в Дагестане, и мечтал получить образование в каком-либо престижном мусульманском учебном заведении арабского Востока. Дауду по рассказам духовного учителя и паломников, совершивших Хадж в святыню Мекки, стало известно о существовании очень авторитетного университета Аль-Азхар в столице Египта Каире.

Дауд загорелся желанием: во что бы то ни стало поехать в Каир на учебу. Он сообщил родителям о своем решении поехать в далекую страну. Родители, конечно, с тревогой восприняли сообщение сына, но, зная глубокое увлечение сына в изучении арабского языка, тягу к знаниям вообще, не стали препятствовать ему. Наоборот, родители, родственники с затаенной гордостью стали готовиться к его отправке. Они собрали необходимые средства и снарядили его в дорогу. Его учитель Мухаммад ал-Кудуки, используя свой авторитет и связи с учеными арабского Востока, добился отправки Дауда в Египет. Так оказался юноша из даргинского аула Усиша в Каирском университете Аль-Азхар.

Дауд сразу же попал в свою стихию, усердие проявлял не только в богословии и изучении арабского языка, но и в философии и логике, которые будоражили ум пытливого юноши на пути в поисках истины.

Дауд с блестящими результатами закончил учебу в университете, а затем он, как один из одаренных выпускников, был оставлен для работы в Аль-Азхаре. В течение ряда лет он преподавал арабскую филологию в университете. Там же он написал ряд грамматических и философских трактатов. А его труд по арабской грамматике «Шарху-Шафия», использовали как учебник по грамматике арабского языка в ряде стран Ближнего Востока.

Дауд понимал, что оставаться надолго в Египте не может, потому, что его беспокоило одиночество престарелых родителей. Чтобы выполнить долг горца перед родителями, он вынужден был вернуться на родину.

До конца своих дней он не прекратил научную и просветительскую деятельность в Усиша, Акуша и в других аулах ЧибяхI-Дарго. На вопрос усишинцев, почему он не остается в их родном ауле, он отвечал, что хочет заработать немного, что бы построить хотя бы комнатку при мечети для обучения желающих. Усишинцы, продав скот и другое имущество, собрали деньги для строительства мадрасы и выстроили дом для Дауда ал-Усиши, примыкающий непосредственно к мечети.

«На формирование воззрений дагестанских ученых, в том числе представителя этой школы Дауда-Эфенди большое влияние оказали сочинения Салиха из Иемена, который привез Мухаммед из Кудутля ²» .

Дауд-Эфенди, по словам Каяева, в науке превзошел своего учителя. Он, как учитель, отличался свободомыслием и самостоятельностью. «Сам был свободомыслящим и, не боясь ничего, распространял в народе собственные взгляды ³» .

«Дауд-Эфенди впоследствии становится выдающимся ученым и мыслителем, талантливым соратником и сподвижником Магомеда из Кудутля – ученого, считавшегося энциклопедистом и учителем дагестанских ученых ⁴».

Будучи активными общественными деятелями, Мухаммад ал-Кудуки и Дауд ал-Усиши не могли оставаться в стороне от идейной и политической борьбы, развернувшейся в то время в Дагестане между сторонниками шариата и адатов. Они настаивали на переходе к шариату.

Как и многие другие ученые того времени, Дауд-Эфенди был энциклопедистом. Он имел труды по астрономии, философии, теологии, логике, грамматике арабского языка. Выступал за социальную справедливость, настаивал на равном использовании земельных угодий.

Дауд-Эфенди понимал важность взаимоотношений и дружбы народов Дагестана. В этой связи осуждал феодальные распри, междоусобицу и кровную месть, понимал, что эти явления ослабляют Дагестан, приносят горе и разорение народу.

«Для него характерно более смелое свободомыслие и рационалистический подход, чем его учителю Кудатлинскому». «В то время, когда многие ученые оправдывали грабительские нашествия на Грузию, — пишет А.Каяев, — он смело заявлял, что эти нашествия противоречат чести и достоинству человека, следовательно противоречат шариату». Вот одно из резких высказываний Дауда ал-Усиши на заданный ему вопрос относительно набегов дагестанцев на Грузию:
«В целом действия борцов за Аллаха одобряются, если только найдутся истинные газии в наше время и в наших краях. По моему мнению, газиев у нас нет, поскольку они ошибочно считают народы окружающие нас неверными, с которыми необходимо воевать. Такое заблуждение относительно Грузии (Курджистан) очевидно, как огонь, зажженный ночью на вершине гор. Грузины это некто иные, как подданные персов или турок. И что бы ни случилось, нам нельзя проливать их кровь и посягать на их имущество. Жители Тушетии тоже непосредственно их подданные, так как платят джизью (подушная подать с иноверцев в мусульманских государствах) и харадж (поземельный налог) правителям их (т.е. турок и персов). Другие соседние народы постоянно находятся под покровительством мусульманских государств. А если кто-то находится под покровительством одного из мусульманских государств, даже если он раб, то запрещено нам проливать их кровь, посягать на их имущество, брать их в плен» ⁵.

И это высказывание проливает свет на мировоззрение Дауда-Эфенди. Как видно, он, подобно своему учителю Кудутлинскому, самостоятельно подходит к истолкованию шариата. «Все, что противоречит чести и достоинству человека, не должно, по его мнению, иметь место в шариате». Примечательно, что Дауд отстаивал равноправие всех дагестанцев, независимо от социального и национального различия. «Он проповедовал — пишет Каяев, — невозможность различия в правах между дагестанцами». Это идея о равноправии всех сословий и классов (рабов, узденов, ханов) находилась в прямом противоречии с шариатом и имело прогрессивное значение.

Дауд отвергал учение Корана о мусульманской исключительности и пропагандировал идеи равноправия и дружбы между мусульманскими и немусульманскими народами.

По народным преданиям, Дауд ал-Усиши первый призвал даргинцев не платить дань иранскому шаху. И когда явился посланник шаха, сам ал Усиши повел его на кладбище и сказал: «Народ ни причем, Вам обещали платить вот они (указывая на памятники) – наши деды и прадеды – требуйте от них» ⁶.

К Дауду ал-Усиши обращались и с вопросами, затрагивающими бытовые и повседневные проблемы. Сохранилось письмо, в котором Дауд-Эфенди Усишинский предостерегает джамаат с. Харбук от гнева всевышнего за пренебрежительное отношение к могилам предков и предупреждает об опасности «кары Аллаха» в виде эпидемии: «От презренного раба Аллаха Хаджи Дауда ал-Усиши его благородному брату Мулла Али ал-Харбуки, джамаату и всем жителям села. Мы слышали, что ваши могилы представляют собой оскверненные развалины. Их топчут животные, и скот пасется на них. Вы должны хотя бы даже за плату избавить могилы от скота и очистить их от скверны по мере Ваших возможностей. Ведь в них же Ваши отцы и матери, братья и сестры, ваши дети. Побойтесь Бога, оскорбляя их. Воистину оскорбление памяти мертвых — страшный грех…» ⁷.

Дауд-Эфенди Усишинский писал стихи. Народная память сохранила некоторые из них. В стихах также упор делается на человеческое равноправие и справедливость.

ЗЯГlИПЛИ ЛЕВРИ
(Дауд УСИШИНСКИЙ?)

Умер Дауд в 1757 году. В коллекции пятничной мечети Усиша под № 149 хранится сочинение «Минхадж ат-талибин» знаменитого арабского правоведа XIII века Абу Закарийи ан-Навави. Ее завещал мечети Али Кади ал-Усиши. На фарзац листе этой рукописи имеется запись с точной датой смерти Дауда ал-Усиши, которая нигде ранее не упоминалась: «Умер поломник обеих святынь Дауд ал-Усиши, да смилостивится над ним Аллах, в 1171 г. хиджры в благословенном месяце Мухаррам на 9 день». Эта дата соответствует пятнице 23 сентября 1757 года ⁸.

По преданиям усишинцев у Дауда был сын Али и дочь Фатима. Известно, что от дочери Фатимы у Дауда ал-Усиши имелось два внука-близнеца Магомед-Эфенди и Дауд (названный в честь своего знаменитого деда). Об одном из них пишет Хасан ал-Алкадари: «…из его Дауда ал-Усиши потомства и теперь в том селении есть истинный ученый Магомед-Эфенди, который состоит кадием окружного суда того же округа, и получил чин от русского правительства» ⁹. Внук Дауда-Эфенди Усишинского Иса-кади в течение ряда лет исполнял обязанности кадия в ЧибяхI-Дарго.

А внук Дауда-Эфенди, сын Иса-кади Дауд-оглы служил добровольцем в Дагестанском конном полку. Конный полк, где проходил службу Дауд-оглы, покрыл себя славой в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Отличился полк в штурме и взятии сильно укрепленной турецкой крепости Карс. Многие добровольцы Конного полка были награждены орденами и медалями Российской империи. За безупречную службу и проявленное мужество и храбрость в военной кампании 1877-78 гг. Дауд-бек-Иса-кади-оглы был награжден орденом Анны III степени и грамотой. А в 1871 г. по указу царя Александра II был награжден Орденом Святого Станислава III степени. А в 1861 г. корнет Дауд-бек-Иса-кади-оглы был награжден серебряной медалью для ношения на шее, на Анненской ленте «За службу в собственном конвое государя императора Александра Николаевича».

Взятие Карса было важной победой русских войск на Закавказье. В Петербурге был устроен бал в честь героев Карса. Как один из храбрейших воинов был приглашен на бал и Дауд-бек. Когда начались танцы, царица пригласила статного офицера Дауд-бека на танец и одарила его золотыми монетами. Смущенный Дауд-бек принял дар царицы. Но на второй танец Дауд-бек пригласил фрейлину царицы и вручил ей те монеты и добавил еще своих. После окончания танца фрейлина поведала царице о поступке Дауда, а та в свою очередь Александру II. Тогда царь многозначительно сказал: «Кавказцы предпочитают деньгам и золоту честь». После этого царица, восхищенная столь великодушным жестом горца, повторно пригласила Дауда на танец и там же в зале надела на храброго воина-горца форму подполковника. После отставки Дауд-бек, наделенный большими льготами и правами жил в селе Усиша. У него родились два сына Абдусамад, Иса и одна дочь – Залиха.

Два горца, два Дауда из одного рода – один прославился как ученый энциклопедист, гуманист и выдающийся деятель арабо-мусульманского ренессанса, другой – как храбрый воин и защитник Отечества, удостоенный высоких наград и отмеченный вниманием царской четы. Два представителя одного рода оставили заметный след в истории Дагестана. Многие представители этого разветвленного тухума продолжают добрые дела на ниве созидания и воспитания достойных наследников прославленных предков.