В гости к рутульцам

В конце прошлогодней июльской поездки по Кавказу — через Ингушетию, о которой уже писал, Грузию, уже привычную и знакомую, и Азербайджан о котором еще написать предстоит — меня во второй раз забросило и в Дагестан (впервые мне довелось там побывать в 2008 году, и с тех пор я считаю эти края интереснейшим и самым экзотическим местом России). Однако первоначально в ту поездку он даже не стоял у меня в планах.

Но вышло иначе.

«У нас раньше мерили путь агачами — когда-то это значило «от дерева до дерева, под которыми можно отдохнуть в дороге», — говорила мне подобравшая меня под Шемахой в сторону Баку пожилая и приятная чета азербайжданцев, — и дервиши наши, отправляясь в дорогу, не загадывали дольше, чем на один агач.»

Планы на Азербайджан мне пришлось резко свернуть — о том, что эта страна недавно возродила регистрацию в трехдневный срок с большими штрафами за ее отстутствие, я узнал слишком поздно, так что ни посмотреть замки Апшерона и Гобустан, да даже и Баку у меня не вышло, и утром четвертого дня по въезде я на всех парах летел к российской границе, надеясь, что по случаю выходного дня пронесет. Опять же, 400-500 долларов (сумма штрафа за отсутствие регистрации) у меня с собой просто не было.

И действительно пронесло — может быть, потому что следят за этим нестрого, а может, и из-за моих армянских штампов, которые изрядно возбудили пограничников. Те долго ходили туда-сюда с моим паспортом, как бы невзначай приоткрывали ящик стола с лежащими там наручниками и вкрадчиво спрашивали, что я делал в Армении и — как бы невзначай — знаю ли я там такой город Степанакерт. То, что каждого побывавшего в Армении азербайджанские пограничники подозревают в посещении Карабаха — давно не новость, так что к подобному развитию событий был готов. А в Карабахе я, увы, и вправду не был. В остальном ни многочасового зависания, ни других неприятностей не случилось — и вскоре я стопил в сторону Ахты — древнего села, крупнейшего в южном Дагестане и считающегося неофициальной столицей лезгинского народа.

1.

В Дагестане «селение» — это гораздо больше, чем понимают под этим словом в остальной России. Во многих из них сумасшедшая глубина культурного слоя, порою не на сотни, а на тысячи лет, и развитая письменная история, хранящая память как минимум о монголах, а то и хазарах, арабах и даже Сасанидов. Опять же, многие крупные аулы — это, по сути, полноценные средневековые города, бывшие столицами небольших феодальных образований. И памятники, скажем, XI-XIII веков, не избалованные не только вниманием любопытствующего, но и в принципе не слишком изученные, здесь не такая уж редкость

«Не загадывай больше, чем на один агач» — в Дагестане это правило работает как нигде. Я-то наивно думал, добравшись в Ахты, заночевать там и с утра спуститься в Дербент и Махачкалу, чтобы найти транспорт до Москвы: отпуск подходил к концу. Но…

Водитель не то второй, не то третьей попутки, молодой парень по имени Гассан, пригласил меня в гости в верхнее село Ихрек — это уже не Лезгистан, а территория рутульцев, близких, однако, к лезгинам по языку и обычаям; предки и тех и других, в свою очередь, когда-то составляли многоплеменный народ загадочной страны Албания Кавказская (о ней, надеюсь, напишу чуть позже)

Гассану около тридцати, он выучился в Махачкале на юриста, получил диплом — но счел за лучшее вернуться в родное село и заняться сваркой: юристов в Дагестане и так через край, а руками трудиться и приятно, и заработок всегда будет. У Гассана дом в округе Ихрека со скотиной и пожилой жигуленок. А дома — молодая жена и несколько маленьких детей.
Гассан везет домой холодильник, который он возил чинить в город…

2.

До Ихрека путь неблизкий — но спущусь в Ахты и завтра, если с утра не пропущу поток машин вниз. Так уж устроен горный траффик: с утра едут в город по делам, после обеда — обратно, так что если не учитывать этого, можно и застрять надолго.

Дорога наверх идет вдоль Самура — тот берег уже азербайджанский. Впрочем, для лезгин и тот, и этот берег считают своей землей, искуственно разделенной границей.

3.

На щитах по пути встречаются цитаты из лезгинского эпоса о народном герое — богатыре Шарвили:

4.

…а вот на склоне — скелет покинутого старинного селения, рискну предположить, павшего жертвой укрупнения сел 1970-х или переселения горцев на равнину.

5.

И где-то здесь святая гора Шалбуздаг, семь раз взойти на которую для местных приравнивается к хаджу в Мекку. Мне показывали ее, но я так и не понял, которая из вершин на горизонте — она.

Едем небыстро, то и дело останавливаясь: у жигуленка травит колесо, приходится подкачивать…

6.

7.

В Ихрек — вернее, в одно из маленьких сел в его округе, каких немало близ каждого старого аула, добираемся уже к ночи. Кавказская ночь чернаяи звездная. Охвостья тумана виснут на боках гор и тихо — лишь цикады стрекочут да гассановы коровы на заднем дворе мычат и бьются рогами в ворота.

— Это наша дискотека, — ухмыляется Гассан.

Часов до двух сидим в кунацкой за чаем. Разговор переходит на особенности рутульской кухни. С моей стороны это была оплошность: Гассан незаметно что-то шепчет усталой жене, и через сорок минут та, ни сказав слова, ставит на стол блюдо дымящегося хинкала. Впредь буду осторожнее.

В кунацкой стрекочет телевизор — что ни говори, очень дикое ощущение, сидя в Дагестане, наблюдать кадры боев из-под Донецка.

— Очень много у нас говорили перед Олимпиадой, что вот-вот большая война начнется, — рассказывает мне гостеприимный хозяин Гассан. — Но как на Украине началось, здесь, напротив, тихо стало.

На рассвете Гассан специально встает, чтобы свозить меня к святой скале под Ихреком, к которой часто ходят молиться местные. Южный Дагестан вообще полон святилищ и пиров, и зачастую почитание их лишь условно вяжется с исламскими традициями.

«Мы тут вообще больше язычники, чем мусульмане, — говорили мне позже и лезгины, и рутульцы. — И унас тут, в Юждаге, бородатых совсем мало, не то, что у аварцев или даргинцев»

8.

В скальном кармане — сам аул Ихрек. Ихрек — одно из древнейших селений Юждага, и одно из важнейших для рутульцев: здесь проживает свыше сорока тухумов. Готовь я дагестанскую часть маршрута заранее, обязательно бы задержался тут — но пока же решаю двигаться по той же дороге вниз в Ахты, остановившись по пути в Рутуле — центре одноименного района.

9.

От Ихрека до Рутула около 25 километров; выхожу на дорогу пешком, любуюсь горами и надеюсь, что рано или поздно будет попутка. В горах автостоп вообще чем выше, тем лучше, а Дагестан — по прошлому приезду в 2008 году знаю — это место, где останавливаются даже инкассаторы…

10.

Мне повезло — попутка вскоре действительно материализовалась, и вскоре я уже выгружаюсь в Рутуле под внушительными стенами опорного пункта полиции.

11.

Это была очередная стратегическая ошибка. Окриком из участка меня останавливают, просят документы — и задерживают до выяснения.

— Турист? Красивые у нас тут в Рутульском районе места, правда? Ты не один такой, и иностранцы у нас бывают. Вот недавно чех, кажется, один тоже, как ты, с рюкзаком ходил, еврейские надгробия искал. Тоже его сюда доставляли.

Ждем, пока освободится начальник участка, чтобы лично со мной побеседовать. Располагаюсь во дворе участка, курю с сотрудниками. Полицейские милы и дружелюбны, но ситуация уже начинает доставать — тем более, что, как удается понять из разговоров, общением с начальником дело не ограничится: на меня должны посмотреть и эфэсбэшники с погранзаставы. Но что уж, сидим.

Не прошло и двух то ли трех часов, как наконец зовут к начальнику. Он являет полный контраст остальному личному составу и суров и холоден, как сталинский следователь. Требует показать фотографии с карточки.

— Э, да ты тут все наши пограничные перевалы наснимал. Ты что, не понимаешь, какой у нас стратегический район? Здесь граница с Азербайджаном, а это сейчас недружественная нам страна, там американцы воду мутят. Разве не знаешь, что в погранзоне снимать нельзя?

Естественно, не могу такого закона вспомнить за его отстутсвием. Засим вежливо и деликатно предлагаю начальнику полюбоваться на подведомственную ему территорию в Google maps.

— Вот из-за таких как ты, которые тут ходят и снимают, этот Гугл мапс и сделали!

В итоге несколько фотографий приходится-таки стереть — по совершенно непонятному признаку.

Наконец, появляется эфэсбэшник с заставы — добродушный с виду местный товарищ в майке и шлепках. Задает вопросы, что откуда и как, тщательно записывает, смотрит паспорт.

— Вот что подозрительно: вы все какие-то недружественные страны посещаете. Украина, Грузия, Азербайджан… Вот скажите, почему вы не едете в нормальные страны — Белоруссию, Казахстан?

За время поездок по Кавказу я уже привык к странным вопросам сотрудников силовых ведомств, так что уже почти не удивляюсь. Снять дальнейшие вопросы помогает редакционное удостоверение — так что через четыре примерно часа я выхожу за ворота участка. Все планы вернуться в Москву к концу отпуска можно считать обрушенными — в Махачкалу я уже при всем желании вряд ли попаду, остается предупредить начальство о задержке, порадоваться лишнему дню отпуска и с чистой совестью, проверенному и очищенному от подозрений, отправиться гулять по Рутулу.

12.

О ранней истории Рутула ничего толком не известно, но уже тысячу лет назад он был довольно крупным центром, в том числе и религиозным. В XI веке — то есть в пору, с которой достоверно известно о присутствии суфиев в Дербенте, суфийская ханака — обитель — строится и здесь, а это о чем-то говорит.

До революции в Рутуле было полтора десятка мечетей — но многие из них, в том числе и средневековые, были разрушены или заброшены в советское время. Явной доминантой, однако, остается высокий минарет соборной мечети села — тоже средневековой в основе, но существенно перестроенной не то в XVIII, не то в XIX веке.

13.

В селе сохранилось немало старых жилых строений, по виду которых так скоро и не скажешь, сколько им лет — семьдесят, сто — или тысяча? На деле, конечно, средневековых рутульских домов, в которых еще не было деления на жилую зону и хлев для скота, уже к середине XX века вроде бы в первозданном виде и не сохранилось. А мода на остекленные лоджии пришла в горы уже в XIX веке.

14.

15.

Что сразу бросается в глаза в Рутуле — так это обилие арабских памятных и строительных надписей, вмурованных в стены — своеобразная летопись селения. Интересно, среди читателей кто-то сможет их разобрать?

16.

17.

Надолго в Рутуле задерживаться я не стал, поскольку главной целью все же были Ахты. Выхожу на опустевшую трассу и опять иду пешком, надеясь встретить попутку. Надо было, наверное, помолиться об этом у придорожного пира…

18.

Наконец, попутка находится. Едем в Ахты уже знакомой дорогой. Вот на склоне мелькает старинное село Хрюг с кривым минаретом конца XVII века.

Хрюгцы в прошлом ожесточенно воевали с Рутулом. Несмотря на то, что Хрюг — одно из самых древних сел в округе, на нынешнем месте он отстроен лишь в XVI веке, после того, как рутульцы разграбили и уничтожили старый Хрюг, стоявший на другом берегу реки Ялаг-Кам…

19.

Наконец, вылезаю из машины на окраине Ахты. Село огромно, и по количеству жителей — около 15 тысяч человек — бьет иные города. От трассы до центра приходится идти довольно долго по жаре, спасаясь пыльной вишней, в изобилии растущей вдоль дорог.

Останавливаюсь устроить себе завтрак аристократа по-дагестански: съесть чуду и выпить пива на берегу Самура. Чуду не очень — но жизнь налаживается.

20.

Наконец, вот и старая часть Ахты во всей своей красе. Но о нем — в следующий раз.

21.

Источник