Страна Дидоэтия, или Как меня посвящали в дидойки

Ни один фотоаппарат не сможет передать красоту, ведущую тебя все выше и выше по отвесным скалам, прямо в небо, где четко слышен клёкот орла. Все, что происходило со мной в горах Цунтинского района, было очень опасно и всегда невероятно красиво. Я погибала миллион раз в день и столько же раз оживала. Тагир Магомедов, мой гид, а по жизни главный специалист по работе с молодежью района, учтиво исполнял все желания, отбирая самые занимательные истории.

Дидоэтия – так местные называют свой район. Горы здесь выше звезд. У их подножия бурлит река Митлуда. Пенится так, что кажется, это не вода вовсе, а молоко. У каждой горы, холма, ущелья, тропинки есть народные названия, чтобы не приходилось подолгу искать заблудившийся в них скот. Его ныне держат немногие. А некогда район славился лучшими сыроделами. Было время, даже из соседней Грузии приезжали за сыром.

Очень сурова история здешних мест. Мокок горел трижды, несколько раз переселяли людей, помогала вся республика, но они вновь и вновь возвращались на родную землю. Строили новую жизнь и сейчас строят. Уверены, со временем улягутся их тревоги, рассеется запах гари, хозяйственные заботы снова заставят забыть о произошедшем. Появятся новые деревья, новые наследники. Все будет, как прежде.

Садись, два!

До села мы добрались поздно ночью. Хозяева дома Ахмед и Патимат Магомедовы (на снимке) встретили меня как родную дочь.

До меня в этом доме побывало немало журналистов, фотографов, ученых, путешественников, случайных путников. Напишет кто-нибудь из далекой российской станицы, и хозяин отвечает: «Мой дом – ваш дом».

Никому никогда в этой сакле не отказывали в приюте. Адаты гостеприимства чтут свято. Недавно Тагир вернулся из Турции. Ездил узнать хоть что-то о родственниках, побывал в дидойском поселении. С наиболее состоятельными пытается договориться о вложении ими инвестиций в развитие района. Прежде всего в образование и дороги.

Посвящение меня в дидойки началось с приготовления хинкала. Не вздумайте назвать дидойский хинкал аварским, а чабанским – можно. Не то чтобы это их обижает, просто для цунтинцев крайне принципиально сохранить свою самобытность во всем. Хотя существенного отличия, как я поняла, в приготовлении нет. А вот в языках – ни словечка общего. Рецепт весьма прост: мука, сода, вода. Замесили тесто, оторвали кусочек, расплющили, придали круглую форму. Никаких вам ножей и каталок. Обязательно варить вместе с курдюком. Снимать, когда зашипят.

Подали хинкал с хури, то есть с сыром. Сыр был непривычной формы и вкуса. Его несколько лет хранили в желудке козы. Стоимость килограмма такого деликатеса доходит до 1000 рублей.

– Двойка тебе, Патимат, дво-й-ка за хинкал! – кричал из соседней комнаты аксакал.

– Не ставь мне двойку! Каждый день двойки ставишь! – парирует хозяйка.

Я же пребывала в твердой уверенности, что все сделала правильно. Это был мой с бабушкой секрет. Словом, экзамен я не сдала.

Горец, достойный папахи

Аксакалы обеспокоены тем, что современная молодежь не знает ни запаха земли, ни какой ценой добывался хлеб. И тем, как торопится она променять родной дом на душные городские «коробки». И дело здесь, говорят они, не в поиске удобств, а в неправильном воспитании.

– В селе всегда есть работа! Вон сколько высыхающих полей, пустующих сараев. Сын должен делать то, что велит отец. И точка! Горец должен быть достоин папахи. В ней честь, достоинство и совесть, – сказал старик, как отрезал. Он всегда так говорит – четко и кратко.

Патимат с ним соглашается. Недавно они получили медаль «За любовь и верность». А при Горбачеве Патимат была награждена медалью «Мать-героиня» за воспитание десятерых детей. Есть у них свой символ любви – смородина в саду.

– Что такое любовь, я не знаю! Но без Ахмеда жить точно не смогу. Наверное, это любовь и есть, – говорит бабушка Патимат, собирая в саду красную смородину для любимого. – Он – как король, хочет, чтобы я все время за ним ходила. Зовёт, зовет, обижается, если не пойду. Может даже целый день не разговаривать. Вай, не надо меня без него фотографировать, только с ним рядом.

Невеста из списка

– Мне дали лист бумаги. В нем имена девушек. Я ее и выбрал. Самая красивая была, и род хороший. А ее согласия никто и не спрашивал. Ты знаешь, она первая учительница в селе, – рассказывает дедушка Ахмед. – Да и сам я был учителем.

– Тогда школа была новая и красивая. Мои ученики лучше всех знали русский язык. А сейчас это разве школа? Завтра может рухнуть, – огорчается бабушка Патимат.

В дом к будущему супругу она пришла с комплектом постельного белья и коровой. Раньше так замуж выдавали.

– Жаль, что молодость прошла, – вздыхает бабушка.

– Почему жаль? – интересуюсь я.

– Сейчас возможностей для хорошей жизни больше, только была бы на плечах умная голова. Но, запомни, никогда нельзя брать чужое.

– А самое большое наше богатство – внуки! – говорит старец.

– Сколько их у вас?

– Надо посчитать. У Халида трое детей, у Муминат – тоже трое, у Хадижат – пятеро, у Рамазана – пятеро, у Аминат – двое, у Тагира – двое… Всего 26 внуков и 4 правнука. Ты, девочка, знай, все беды можно пережить, если семья крепкая. А время как скакало, так и скачет то на черном, то на белом коне.

Так рассуждают аксакалы. Часто собирают они семейный совет, чтобы решать насущные вопросы. У главы семьи в эти часы бывает один завет: «Надо работать с землей и заводить скот. Нет баракатнее работы».

– Я тебе гарантирую, будь я молодая, десять коров было бы у нас. Десять! Ни минуты не спала бы, не сидела бы, только коровами занималась бы. Тогда у нас таких возможностей принимать гостей тоже не было. Маленькая комната была, и в ней десять детей. Вот этими руками все строили, – женщина говорит гордо, с ностальгией. – Семь тысяч рублей в кассе сгорели, когда нашей большой страны не стало. Целое состояние. Зарплата учителя была 50 рублей, – голос ее звучал так, будто кое-кому ох как сейчас несдобровать. И зачем-то добавляет: «Вечно только солнце».

… С утра их всегда можно найти на скамейке за домом. Они читают молитву, будто поют. Перебирают четки. Просят прощения у Всевышнего, молятся за тех, о ком некому помолиться на земле. Перед ними пропасть. Такая глубокая, что даже эхо теряется в ней.

Могучие горы … Наверное, к этой скале и был прикован Прометей.