Автор: К.Абдулбеков, из книги «Джангамахи и джангамахинцы» // 2006
Селение Джангамахи Левашинского района Республики Дагестан расположено в 107 км от г. Махачкалы, на высоте 1140 м над уровнем моря от него 79 км до ближайшей железной дороги и в 9 км до райцентра Леваши (по прямой дороге — 6 км), граничит на юге с мекегинцами, аялакабцами, на западе — левашинцами и уллуаяинцами. Село образовалось в свое время из 6 населенных пунктов (хуторов): Халакатмахи, Элакатмахи, Карчамахи (Нижний и Верхний), Гуюмахи, Гармукамахи.
Ныне Джангамахи состоит из двух населенных пунктов: Халакат и Элакат. Между ними расстояние 2,5-3 км. Административным центром было село Халакат.
Прежде чем писать историю Джангамахи, необходимо вкратце изложить историю с. Мекеги и Мекегинского общества, поскольку джангамахинцы со своими хуторами ранее входили в состав общества Мекеги. Поэтому они являются выходцами из с. Мекеги.
Многие спрашивают: как же все-таки образовалось Джангамахи, при каких обстоятельствах? На это пока нет конкретного ответа в исторических документах, кроме народных преданий.
Некоторые мекегинцы и джангамахинцы утверждают, что, по словам их предков, во время нашествия арабов, персов, татар и т.д. часть людей из села Мекеги переселилась в более спокойные места, т.е. укрылась от завоевателей. Другие говорят, что у состоятельных мекегинцев тогда имелись земли, скот, лошади, пчелы, улья, и для их содержания они специально нанимали людей, работавших на так называемых кутанах. На базе этих кутанов со временем и образовались хутора.
Согласно третьему преданию, в XVI — XVII вв. из хаджа шел некий караван, и навстречу попались беженцы из Курдистана (курды), которые попросили спасти маленького сироту, оставшегося у них без родителей. Первым из каравана отозвался бездетный мекегинец, он взял ребенка, а вместе с ним один «саг» и один «барха» золота. Он привез ребенка в селение Мекеги, вырастил, воспитал. Мальчик рос красивым, высоким, смелым и сильным. Как-то, играя с сельскими ребятами, он случайно задел кого-то из них, а тот обозвал его безродным подкидышем. Мальчик вернулся домой и спросил у отца, правда ли это? Тогда отчим был вынужден рассказать ему всю правду. После чего неродной сын решил уйти из села. Отчим сумел убедить его, что родители погибли, может быть, даже погиб весь его род. Поэтому нет смысла куда-то уезжать, лучше остаться на той земле, где вырос. Взрослые дети не бросают отца и мать, которые их вырастили и воспитали. Сын согласился. Его привели в местность (ныне селение Джангамахи), которая принадлежала отчиму, и сказали: «На этом месте мы тебе построим жилой дом, создашь семью, будешь содержать овец, коз, крупный рогатый скот и заниматься земледелием. Мы дадим тебе рабочую силу и то золото, что было передано в свое время вместе с тобой».
Таким образом, курд стал основателем села Джангамахи. Дом, где он жил, по наследству переходил из поколения в поколение, и на этом месте в последнее время жил Шейх, а рядом сыновья Абдулмумина — Пайзулаг и Зайнулабид. Недавно Пайзулаг объединил дом отца и Шейха и построил новый. В народе и сейчас сохранилось прозвище их рода «курдхIажихъале», образованное от слова «курд».
По четвертой легенде, во избежание кровной мести нарушителей шариатских законов обычно выселяли из села и создавали им такие же условия, как наемным чабанам, скотоводам, и предупреждали, чтобы они не появлялись в родном селе до истечения меры наказания. Вначале они поселялись на кутанах, а потом жили на хуторах. Сегодня у историков нет сомнения, что все жители сел Джангамахи, Верхнего и Нижнего Лабко, Аялакаб, Цурри (Кадиркент) являются выходцами из села Мекеги. Это доказывает и сходство обычаев, нравов, языка. В Джангамахи тяжело найти тухум, где нет родства с мекегинцами, здесь разговаривают на мекегинском диалекте.
По утверждению этнографов, «ши» — это селения, которые возникли самостоятельно, без указания, откуда вышли его основатели. Таковыми считаются, например, Акуша, Урахи, Муги, Усиша, Мекеги, Цудахар, Губден и др. Приставки «махи», «маши», «ая» означают хутора, основанные выходцами из определенных существующих поселений, например: Джангамахи, Верхнее и Нижнее Лабко, Аялакаб, Цурримахи и другие.
«Ши» — это более ранние поселения, образовавшиеся повсеместно в XI — XIV вв. Они являются переходным этапом от родовых поселений к территориальным. «Махи» же образовались в XVII — XIX вв. в результате развития производительных сил и распада патриархальных семей на чисто территориальной основе.
Что касается причин возникновения отселков, то они не всегда ясно указываются. Чаще всего говорится, что отселки были созданы для охраны земель. Распад больших патриархальных семей, развитие производительных сил и отсюда потребность в использовании новых, ранее пустовавших земель, которые до этого и не охранялись, приводили к поселению на них сыновей. Вся территория этих отселков сохранялась за «ши».
Конечно, это не могло остановить естественного экономического и, следовательно, политического роста отселков, которые становились независимыми в своей внутренней жизни.
Селение Леваши расположено на крутом склоне горы, у подножия которой было кладбище. Когда село стало разрастаться, оно дошло до кладбища, а затем обошло его, обхватив по бокам.
В с. Джангамахи кладбище вначале тоже было на окраине. Постепенно разрастаясь, село охватило кладбище со всех сторон. Из-за малоземелья, когда каждый клочок был на счету, дома строились на местах, не представляющих ценности с хозяйственной точки зрения.
Для выяснения происхождения названия с. Джангамахи пришлось перелистать много справочников, словарей, опросить многих ученых-востоковедов, но конкретного, ясного ответа так и не нашлось. Правда, в «Большой советской энциклопедии» (с. 383) написано, что Джанга — это вершина в центральной части Большого Кавказа, высота 5058 м. В районе Джанги берет начало ледник Безвячи, отсюда и название Джангитау (Джанга — холодное место). Мекегинцы из поколения в поколение повторяют, что Джангамахи — это Сибирь, куда в свое время отправляли нарушителей шариатских законов отбывать меру наказания на определенный срок. Эти предания живы и по сей день.
Есть и другие предположения. В частности, ученый-мекегинец X. Арсланбеков говорит о том, что недалеко от Мекеги располагалась болотистая местность, заросшая камышом, «жангалакчада» — овраг. Отсюда и название «жанга». На этом болотистом месте люди вырыли специальные водоотводные траншеи (канавы), благодаря чему удалось высушить данную территорию и сделать ее пахотной. Подобное место было и в селении Джангамахи, где ныне расположен колхозный двор. складские помещения, токи.
В свое время в центре села располагался источник воды, и жилые дома не строились дальше 500-600 м от него. Этот источник и сегодня единственный в селе. Аналогичный источник имеется и в с. Элакатмахи.
Есть и другие версии происхождения названия с. Джангамахи, которое многие произносят как Жангамахи. На даргинском языке слово «жан» означает «жизнь», «га» — «дай». Следовательно, «жанга» — «жизнь дай».
Во время первой переписи населения в 1886 г. в республике вместо «Жангамахи» было записано «Джангамахи», т.е. добавилась буква «д», а вместо буквы «а» написали «о», и получилось «Джангомахи». В народе оно произносится «Жангамахи», как Жамаладин и Жавгарат и т.д.
Испокон веков умерших в селах Джангамахи, Верхнем и Нижнем Лабко, Аялакабе, Цурримахи (Кадиркент) и других мелких хуторах, прилегающих к этим населенным пунктам, по решению объединенного джамаата возили хоронить на кладбище с. Мекеги. Здесь в главной мекегинской мечети были подготовлены ученые, алимы-арабисты. Но шло время, хутора росли, увеличивалось и их население. Стало трудно возить умерших на подводах в Мекеги, особенно зимой.
Исходя из этого, джамаат принял решение хоронить умерших людей в Мекеги. С таким предложением впервые на собрании выступил уполномоченный из с. Джангамахи Валила Курбан, человек, очень известный в мекегинском обществе, принципиальный, настойчивый, мастер слова, пользующийся заслуженным авторитетом. Он подчеркнул также необходимость оказания помощи другим селам в строительстве собственных мечетей, направлении туда алимов. Это предложение было одобрено на собрании джамаата Мекегннского вольного общества.
Я помню, как ветераны Гражданской войны из с. Джангамахи Ахмед Рабаданов, Шейх Усаев рассказывали о строительстве мечети мекегинцами Гази, Алисултаном Зазала Курбаном. Они были специалистами высокой квалификации, и сельчане до сих пор вспоминают их с благодарностью. Об этом написано и в книге «Мекеги, исторический очерк» (2001 г., с 109). В конце XVIII — начале XIX в. лучшими мастерами считались Баганд-Кьади, Гази, Алисултаи Гасайни, Арсланбек, Зазала Курбан. Ими были построены школы, мечети в с. Мекеги, Утамыше и др. Я дружил с Али Шахкеримовичем Алиевым, первым из с. Мекеги получившим высшее образование ученым, педагогом. Он рассказывал, как его отец — известный арабист в свое время был направлен в с. Джангамахи вместе с другими алимами: ВалкIа-будуном (хромой), Раджаб-будуном, Шахбан-будуном, Магомед-Тагир-будуном и др.
В селе было мало обученных алимов, и поэтому мекегннцы оказывали посильную помощь соседям. Они по праву гордятся своими крупными учеными-арабистами: Чамсадином-кади, Шахкеримом-кади и Омаром-кади, составившим в 1908 г. букварь для обучения аджаму (письму, основанному на арабской графике). В 1911 г. в Тбилиси был издан первый даргинский букварь «Даргилла алипуни на лужизне жуз», в 1913 г. — первая книга на даргинском языке (сборник религиозных стихов — турки) известного поэта Абдуллы-Гаджи из Урахи «Таргиб ас-саликин ила матьлаб робб ал-лалалин».
Среди джангамахинцев также немало алимов, обученных в разных медресе Дагестана. В их числе: Ази-кади — арабист, ученый, владевший аварским, кумыкским языками; два брата Алихановых — Баганд и Сарингерей, Арсланбей-будун, долгие годы бывший муллой села; Гасанов Абубакар, Магомедов Курбан, Хавала-Вагаб и др.
Несмотря на наличие алимов, муллой в Джангамахи в 1938-1941 гг. был Абубакар из селения Муги. Он, говорят, в преклонном возрасте захотел вернуться в свое родное село. Джангамахинцы просили его не уезжать, но он все же вернулся.
Основными свидетелями прошлого являются надмогильные камни. Мне как-то довелось вместе с алимами изучить несколько таких камней со времен первого захоронения: в с. Джангамахи 1292, 1293, 1296 гг. Оказалось, здесь же хоронили из хуторов Карчамахи — Нижнего и Верхнего, Гуюмахи и Гармукамахи.
По первой переписи населения 1886 г. в с. Джангамахи имелось 195 домов (хозяйств), жили 391 мужчина, 359 женщин, итого — 750 человек. Поливных и неполивных площадей было 1440 саба (102 га), насчитывалось 506 голов крупного рогатого скота, 33 лошади, 123 ишака, 730 баранов, 56 пчелиных ульев.
По книге Е.Л. Козубского «Дагестанский сборник» (1895 г.) в с. Джангамахи (Халакат) имелось 75 домов, проживало 132 мужчины, 127 женщин, всего -259 человек. Они занимались выделкой паласов. Джангамахинцы входили в Мекегинское наибство и имели еще дополнительные мелкие хутора (магьурбе):
Всего в Мекегинском обществе Даргинского округа на 1902 г. было 226 домов и 819 человек.
Административный центр Джангамахи ранее состоял из 6 хуторов, а в настоящее время из двух — Халакат и Элакат. Остальные переселились в свое время в другие места. Они входили в состав Мекегинского наибства Даргинского округа. Дома джангамахинцев, как и всех горцев, представляли собой каменные постройки с плоской крышей на выступах скал. Ряд таких построек и составлял хутор. Все эти населенные пункты находились на расстоянии 1,5 — 2,5 — 3,0 км один от другого. Отделены они были небольшими ущельями, оврагами или перевалами. Они имеют весьма привлекательный вид летом при травостое, в остальное же время это голые вершины и склоны, где редко увидишь лесонасаждения, кустарники. В состоятельных домах села, кроме жилых помещений, была еще гостиная, комната для приезжих. В них под карнизом были вделаны длинные полки, на которых расставлена разная посуда — фаянсовая, медная, стеклянная. Под полками на тоненьких нитках висели тарелки и медные подносы больших размеров. Издали казалось, что они висят в воздухе. На полу были застелены местные паласы (чанкIа), сделанные из бараньей шерсти. Дома в основном строились из камня или глины. Потолки под балками обшивались досками. В каждом доме делали одно или два маленьких окна без рам и стекол, со ставнями простой, но прочной конструкции, запиравшиеся изнутри толстыми деревянными засовами. Внутри комнат между окнами и дверью устраивали очаг без заслонок с трубою из глины. Зимою очаг постоянно топился, и тлеющие угли поддерживались в нем круглые сутки. Возле дверей строилось нечто вроде коридора (гьарга) или галереи с каминами на обоих концах, с полами, хорошо вымазанными глиной и покрытыми паласами или коврами. Здесь летом женщины работали, готовя кушанья или проводя время с гостями.
Стены и полы комнат еженедельно чисто выбеливались белой глиной, а нижний карниз вымазывался серой глиной. В комнатах на верхних полках была расставлена разная посуда: чайники, полоскательные чашки, бутылки, глиняные и медные балхарские кувшины для воды, бузы (вина) и разная мелочь. Одна стена украшалась зеркалами, между ними висели шелковые или шерстяные шали и располагалось оружие: шашки, кинжалы, пистолеты, ружья. Вторая стена украшалась большими круглыми подносами из красной меди и тарелками, разукрашенными цветами и фигурами.
Под этими украшениями стояли в виде пирамиды один на другом сундуки: внизу — самый большой, а наверху — самый маленький. В них обычно помещалась одежда и другое имущество. У третьей стены складывалось постельное белье, сверху — подушки и одеяла, снизу держали разные хозяйственные вещи, а у муллы обычно здесь лежали книги. Эти ниши или шкафы закрывались занавесками. В домах (саклях) бедных они занавешивались с потолка до самого низу. В четвертой стене были выбиты окна и двери. Около дверей и в углах комнаты располагалась глиняная посуда, в которой хранилась мука, крупа и другие продукты. Посередине комнаты стоял столб, а в больших домах и два столба, которые подпирали потолок. На них висели одежда и оружие, в некоторых домах они висели на двух веревках, привязанных к потолку. Поп застилался хорошими паласами, коврами. Такая комната служила приемной для гостей и называлась кунацкой.
Вторая же половина дома состояла из жилых помещений и кухни. Свет проникал в комнату через маленькие окошки и постоянно открытые двери, а также сверху из трубы камина (тавхана).
У некоторых состоятельных сельчан были двухэтажные дома, где гостей принимали на втором этаже, а нижний служил для семейства. Двери во всех комнатах делали низкими и узкими, так что нужно было сгибаться при входе и выходе. Надо было быть осторожным и при ходьбе по лестницам, чтобы не повредить ноги и руки. При постройке дома собирались женщины, молодежь, чтобы помочь вымазать крышу. Этот сбор у даргинцев называется «билхга» — коллективный труд. Хозяева дома при этом обычно режут баранов, делают национальные блюда, пельмени, угощают водкой, вином, бузой. Звучат музыка, песни, народ танцует и т.д.
Самый древний обычай, оставшийся нам в наследство, — гостеприимство. Все мусульмане и языческие народы Азии свято соблюдают его. Согласно этому обычаю, хозяин, к которому заехал гость, обязан взять из его рук вещи и отнести их в гостиную комнату, указать ему лучшее место для отдыха и обмыть ноги. В этот дом собираются старики и уважаемые люди, подают гостю руку с приветствием на мусульманском языке — «ассаламу алейкум», т.е. «здоровья вам желаю». Все беседуют с ним, а хозяин подает разные угощения. Гостю не должно быть скучно, а потому родственники хозяина ухаживают за ним, исполняют его желания. Когда гость собирается отъезжать, хозяин просит его, чтобы он остался еще некоторое время. Если он отказывается, один или два человека из этого села провожают его до другого. Кроме гостей, к горцам приезжали единоверцы из соседних деревень и городов по служебным делам, в командировку или на отдых. Каждый имел своего кунака, т.е. доброго знакомого или приятеля. Хозяин был обязан встретить гостя, взять у него из рук оружие, угостить, накормить коня, а при отъезде проводить с пожеланиями счастливого пути. Гостей встречали независимо от религиозной и национальной принадлежности. Европейскому человеку, случайно оказавшемуся у горцев, было весьма трудно привыкнуть к их быту, еде и обычаям. Обычаи не у всех горцев одинаковые. Так, у дагестанцев гость должен есть только вместе с хозяином дома, а у чеченцев, ингушей, кабардинцев — отдельно. Если же хозяина нет, то едят с членами его семьи. Еще есть обычай: кто бы ни зашел в дом во время еды, должен непременно сесть за стол и кушать вместе со всеми. Для этого готовится столько еды, чтобы ее хватило и на гостей. В домашнем быту женщины едят вместе с мужчинами, а когда заходит посторонний, то они удаляются в свою комнату. Если на кухню зайдет беременная женщина, то хозяйка дома обязательно снимет с котлов все крышки, покажет ей, что там готовится, и обязательно ее угостит. Не сделать это считается большим грехом. В будничные дни кушанья подают на больших деревянных, а в праздничные — медных подносах. Их ставят на пол, ковер, палас, покрытый ситцем иди шелком. Прислуга подает в тазу воду для мытья рук, потом хозяин читает молитву (бисмиллахи рахIмани рахIим — во имя Аллаха милостивого и милосердного). Он берет чурек, разламывает его на столько кусков, (сколько сидит вокруг людей, и дает каждому по куску, после чего они обмакивают свой кусок чурека три раза в соль. Затем подаются все [блюда разом. Тут можно встретить разные кушанья: суп с бараниной, говядиной или курдючным салом, хинкал, приготовленный из пшеничной или кукурузной муки и приправленный национальным уксусом (кьанц) и чесноком, суп из фасоли с говядиной, бараниной или с салом, приправленный чесноком или кислыми ягодами; каша из круп с курдючным салом или каша, приправленная урбечом (лен) и сахаром, национальный напиток буза, водка, вино и т.д. Горцы едят мясо, курицу, картошку, фрукты руками. Ложки употребляют для супа, вареной кукурузы, гороха и т.д. С собой в дорогу гостям кладут хлеб, сыр, мясо и другие продукты.
Если гость заехал в чей-то дом и ему там не понравилось, он не может идти в другой, так как это считается большой обидой для хозяина. Искони по соседству с дагестанцами жили таты и горские евреи. Татов было 25358, горских евреев — 5389 (1865-1966 гг.)
Таты — это потомки строителей, вывезенных из Персии царями Сасанидской династии для возведения укреплений г. Дербента и крепостной стены, которая идет к западу по табасаранским горам. Они жили в горских селениях, но сохранили татское наречие персидского языка. Горские евреи переселились в Дагестан, по некоторым преданиям, также из Персии. Они между собой говорят на искаженном татском диалекте древнеперсидского языка, а женщины носят одежду персидского покроя.
В селе Джангамахи не было крупных землевладельцев, но были состоятельные люди: Акушан Ада, Муртазали-кади, Алихабаганд, его брат Сарингерей. Они имели нескольких лошадей, ишаков, быков, десять — двенадцать коров и телят и 150 — 200 баранов. Но такие богачи были редки, большая часть сельчан довольствовалась одной лошадью или ишаком, быком, парой коров и 10-12 баранами. Многие же и вовсе ничего не имели. Вблизи жилищ располагались искусственно устроенные сельхозтеррасы для сева зерна. Нужно видеть эти террасы, чтобы судить об огромном труде, требовавшемся для их устройства. Землю надо было постоянно удобрять, чтобы она могла приносить хороший урожай. На ней выращивали пшеницу, ячмень, овес и т.д. Кроме искусственных террас были и естественные, представляющие собой скудные клочки земли.
Собираемый ежегодно урожай, по словам старшего поколения, не обеспечивал семьи в течение круглого года. Поэтому более состоятельные люди докупали недостающий хлеб на плоскости или арендовали там земли. Бедные часто просили у своих плоскостных родственников хлеба, отрабатывая его потом поденным трудом во время уборки посевов. Многие не имели своих земельных наделов, хозяйств и работали батраками (наемными работниками) на местах или на равнине. Часто случалось, что сильные бури, град величиной с голубиное яйцо, засуха разрушали хозяйства, истребляли посевы. В этом случае джангамахинцы были вынуждены продавать имеющийся у них скот. Кроме того, они, как и все горцы, продавали скот на базарах осенью, когда начинался сезон заготовки мяса. Из коровьего молока готовили масло, сыр и др., из овечьего — только сыр. Ведро молока надаивали за день от 60-80 овец и из него получали 5 фунтов сыра. Буйволов как теплолюбивых домашних животных содержали даргинцы из нижнего предгорья. Каждый сельчанин имел осла, их было больше, чем лошадей. Ишак выполнял больше работы, чем какое-либо животное. Это было самое неприхотливое безобидное животное, его содержание обходилось дешево. Также разводили кур и гусей, уток, индеек. Таким образом, животноводство являлось одним из главных занятий горцев в XIX-начале XX в.
Посевные работы в Мекегинском обществе проводили согласно народному календарю. В XIX в. вес даргинцы пользовались мусульманским лунным календарем. В Мекегинском обществе определителем смены времен года являлась звезда Кьарла уръи (звезда травы). Когда она появлялась на уровне горы XIекьла дубура в момент ночной молитвы, считалось, что пришла весна. Начало лета также определяли по положению солнца и звезд. В с. Мекеги это определялось по созвездию Тельца («улахIяри» — сито). Время, когда оно всходило с рассветом, считалось началом лета. На 30-й день лета появлялось созвездие Ориона («хIебургъене» — три звезды). Эти дни до восхода звезды ТIурши считались самыми жаркими днями. ТIурши всходила на 45-й день лета в среду. В эти дни люди не спали на воздухе, чтобы не увидеть этой звезды, т.к. увидевший ее человек якобы смертельно заболевал. Дни до и после появления звезды вообще считались опасными для здоровья. Появление ее определялось по листьям липы. Считалось, что они желтеют после этой ночи. Начало зимы определяли по звезде Кьарла уръи — звезда холода. Если она всходила за час до рассвета, значит, началась зима. Через 25 — 30 дней наступает «холод звезды», после которого идет средний месяц зимы, а затем — последний месяц зимы. В большинстве селений считалось, что с «холодной звезды» начинается «чилла» — самое морозное время года продолжительностью в 40 дней. После «чилла» идут «тIакьракьни» и «мардух», и в горах наступает ненастье. Горцы настолько привыкли к этому, что если в эти дни ненастья не будет, значит, оно придет во время пахоты, жатвы или молотьбы. Этот период у горцев следует сразу после «чилла» и продолжается 7 дней («яс бурхIне — плохие дни»).
Доктор исторических наук Османов Магомед-Загир отмечает, что особенно убедительно свидетельствуют о таких традициях различные аграрные обряды, культы, церемонии и праздники даргинцев.
Наиболее распространенным является праздник первой борозды «хъубяхруме» — выход на пашню. В каждом селе у него есть свои особенности. О его проведении объявляли заранее и готовились все. В назначенный день все жители села во главе с избранным для проведения первой борозды человеком, который назывался «хала хъузбар» (старший землепашец), шли к месту вспашки. Вели запряженных быков, к рогам которых привязывали баранки, разноцветные ленты, а уши обматывали шелковыми нитками. Во время проведения первой борозды в «старшего» бросали комья земли, снега, обливали его водой, вываливали в снегу или грязи. Считалось, что это приведет к обилию осадков. После проведения борозды начинались игры. Одним из главных событий были бега наперегонки, причем здесь участвовали не только юноши, молодые люди, но и пожилые — 60 и более лет. Устраивали также борьбу, скачки, прыжки, метание камня, бои специально подготовленных быков, петухов и т.д. Прибегавшие первым и вторым получали главный приз. — пирог (х1ула) или куклу. В некоторых селениях победителю бега или скачек предоставлялось право выкосить на общинном покосе несколько десятков осенних вьюков сена. Кстати, праздник первой борозды — один из немногих, в которых участвовали дети и вообще все жители села поголовно, в том числе и женщины. Его проведение сопровождалось криками «дерхъаб» («да будет урожай»). Если кто-нибудь собирался пахать до праздника, у него тут же отбирали и резали быка.
Подобные праздники распространены не только у даргинцев, но и по всему Дагестану. Земледельческие ритуальные церемонии в праздник первой борозды проводят также таджики, афганцы, китайцы, народы Индокитая и др.
По информации сельских аксакалов Алихана (90 лет) и Бегум (100 лет), земля джангамахинцев была разделена на частную и общественную: пахотные участки были частными, покосные, пастбищные — общественными. Сено косили только вместе в указанное время на отведенном участке, а кто нарушал установленные сроки — его наказывали штрафом. Хлеб, сено и дрова привозили на ишаках, лошадях, быках, запряженных в арбы. Женщины села, как и все горянки, в свободное от полевых и домашних работ время занимались производством сукна, сумахов, паласов из бараньей шерсти. Одежда горца в основном состояла из суконной черкески, ситцевого бешмета, папахи из бараньей шкурки, чувяков. Зимой поверх этого носили овечьи шубы, теплые чувяки, похожие на валенки. Женщины носили обыкновенные кумачовые рубахи, доходящие до колен, головы повязывали белой бязью («чаба»). Многие места в горах, названные общественными, считались священными, к примеру, земля, отведенная под мечеть и находящаяся в ее распоряжении. Когда в горах наступала засуха (редкое явление), жители окрестных сел собирались в мечети и отсюда шли на вершину горы (джангамахинцы обычно выходили на «чIуг1лила дубурличи») просить Аллаха, чтобы он послал дождь. В селах же раздавали продукты, конфеты и т.д. Горцы уверяют, что, как только они прибегали к этим мерам, дождь лился как из ведра.
В те времена в основном сеяли осенью — озимые, а весной — яровые культуры. Урожайность с гектара составляла 4-5 ц. Все земледельческие работы осуществлялись с помощью быков. Применялись различные удобрения, самым распространенным из которых был навоз, смешанный с золой. Его вносили поздней осенью, давая возможность до весны перегнить в кучах, а перед вспашкой разбрасывали. Применялись также ил, птичий помет, зола «палда». Зябь вспахивали после уборки Урожая, орудиями пахоты были плуги, мотыга, сохи, различные по своей конструкции.
Скирды делали после уборки урожая на том же месте, где собирали снопы (бугIеми). Для молотьбы применялись молотильные доски («иргми»), на которые становился работник и погонял быков, лошадей и т.д. Доски эти делались из твердых пород деревьев (орех, дуб, бук), иногда из мягких (липа). На одну доску прибивали от 100 до 400 гранитных камней. Они резали солому, выделывали мякину (нейг) и отделяли зерно.
По информации аксакалов Абдусаламова Алихана, Гамзаева Абдулвагида, в 1941-1945 гг. в селе свои молотильные площадки (токи, дургIме) имели следующие сельчане: Дауд Раджабов, Алигаджи, Алиханов Сарингерей, Арсланбей, Омар Алхасов, Мирза Шихалиев, Магомед Закарьяев, Асхаб, Шапи Кайтмазов, Алиха. Курбан, Саид Адаев, Агайла Гасан, Термит, Раджабкади, Хасбулат — всего 15 токов. Кроме частных, еще 4 тока имел колхоз им. Свердлова. Вокруг этих молотильных площадок (токов) строились специальные сараи (яхме) для хранения обмолота (мякины — «нейг»). Хранение продуктов земледелия до нового урожая — главная забота в хозяйственной жизни горца. В первую очередь применяли большие лари, сделанные из дерева (уси), и меньшие по размеру (кьани), емкие сундуки, рассчитанные на 500 — 2500 кг и другую тару. В предгорье были еще огромные ямы (кур), рассчитанные на несколько тонн зерна. Хранением занимались в основном состоятельные люди, такие как Акушан Ада, Акушан Гасан, его сын Муртазали-кади, Алихабаганд, Сарингерей; из Элакатмахи — Мамантла Курбан, Сурхай; из Н. Карча — Абузи, Этбан; из В. Карча — Анала БахIанд; из Гуюмахи — Амариев Абакар, его сын Аскадин и т.д.
Помол зерна, кукурузы, льна и других кулыур производили также» на частных водяных мельницах Алхаса, который их обслуживал, Исаева Асхабае Акушан Ада, Багандали, Алихабаганда, Муртазали-кади Мельниц было четыре, в течение суток одна мельница при полной нагрузке могла обмолотить 300-500 кг зерна. Наряду с водяными мельницами были и ручные. Их хозяевами были: Ибрагимов Багандали, Ал-хасов Зайнадин, Алхасов Омар, Гасан (Бичала), Джамаев (Явнусла), Раджабгаджи, Муртазалиев Гасан, у которого вначале была ручная мельница, а потом он ее механизировал, но все равно крутили вручную. При ее работе шум был слышен на все село. В селе имелись водохранилища (шармы), поскольку источник воды находился примерно на расстоянии 300 — 500 м от села. Здесь поили скот, овец, лошадей, ослов, птицу, воду использовали для строительных работ. Водохранилища в селе имели Алихамагомед, Мирзамагомед, Хасбулат, Адала Саид, Алхасов Зайнадин, Раджабкади и др.
Мечеть в Джангамахи первоначально находилась рядом со старой, ныне разрушенной школой на бугорке, недалеко от дома Муртазали-кади, который ее и построил. Она имела плоскую крышу и была покрыта соломой. Затем посреди села построили новую мечеть, рассчитанную на 100 -150 человек. В здание мечети было встроено семь камней с надписями:
По информации аксакала Муртазали, его дед Муртазали-кади еще в 1886 г. был кадием села и умер примерно в 1924 — 1925 гг., а в мечети муллой был Алихабаганд. Муртазали-кади, Ахмед Магомедов, Алиев Магомед, Алихабаганд были обученными алимами и в свое время руководили мечетью, построенной во дворе дома Магомедова Ибака (жена Мисай) и Гасайни, который тоже передал свой дом Шихалиеву Мирзе (жена Зазай). С мечетью связывают имена Алихамагомеда и Ахмеда Магомедова из рода Ибака Магомедова. Как говорит старшее поколение, земля под мечеть (построена в 1334 г.) была отведена Бадила Ра-баданом, сыном Мирзамагомеда. Камни привозили из Верхнего Лабко на подводах (арбах) сельчане. Строители были из аварских районов, руководство в строительстве мечети осуществлял Алисултан из Меке-ги, крупный специалист по мечетям. Новая мечеть была построена и сдана в эксплуатацию в ноябре 2004 г. Али — сыном Изи, ранее проживавшим в Элакатмахи, ныне в Манасе. Мечеть построена по предложению и при финансовой поддержке мэра г. Махачкалы Саида Джапаровича Амирова. В открытии мечети приняли участие представители духовенства района, республики, депутаты Народного Собрания РД, руководство, все сельчане. Мечеть построена по новому проекту из расчета на 250 мест.
Комментарии