В Казбековском районе я была всего один раз в жизни, запомнились красивые зелёные горы, густо поросшие лесом, живописные холмы, добротные дома в сёлах, очень активные местные жители. Всегда в гуще дагестанских событий. Нескольких выходцев из Казбековского района — успешных, ярких, богатых и неоднозначных, знает абсолютно каждый дагестанец. Политическая жизнь тоже шумная и насыщенная — каждые выборы, каждая смена власти, межнациональные конфликты, коммунальные проблемы Дубков — всегда проходили остро, конфликтно, и надолго оказывались главной темой обсуждения всех республиканских СМИ. У этого есть и минусы, и плюсы. Но факт — казбековцы социально активны и хотят сами участвовать в жизни района.
В последнее время самым популярным хэштегом в социальных сетях, связанным с этим районом, стал Сулакский каньон. Такое впечатление, что селфи с восторженными комментариями с этого живописного места есть уже абсолютно у всех. Я неравнодушна к новым тенденциям и решила тоже отправиться туда и сфотографироваться. Заодно узнать всё и про природу, и про район.
Каньон
Пока ехали по федеральной трассе, всё было хорошо. Но потом, за Кизилюртом, старая, крутая дорога, без освещения, отбойников, указателей — всё время приходилось выходить и спрашивать, правильно ли мы едем.
…Нежно-голубая гладь воды за огромной плотиной среди изумрудных гор — сочетание мощи природы и технологий. И отсюда же, с очередной петли горного серпантина, мы увидели, наконец, Дубки — с пятиэтажками, аллеями и парками. Посёлок построен в 70-е годы для строителей Чиркейской ГЭС. Говорят, был ухоженный и интеллигентный. Во многих квартирах, судя по свежим пластиковым окнам, делают ремонт, но опять — ни одного указателя на смотровую площадку.
И вот он, Сулакский каньон — один из глубочайших на Земле. Между крутых гор, высотой почти два километра, течёт Сулак, удивительно ярко бирюзового цвета — завораживающее зрелище. Именно эту воду пьёт вся Махачкала и ещё пол-Дагестана, снабжаемые трёмя ветками Миатлинского водовода. И хотя каньон очень длинный — 53 км, смотровую площадку решили сделать около посёлка: тут самый красивый вид, сюда можно доехать по асфальту. Глубоко внизу, на берегу речки, виднеются новые дома с черепичными крышами — это начало возрождаться село Зубутли, разрушенное землетрясением 1970 года. Сейчас здесь снова жизнь: туристы приезжают тысячами, и именно зубутлинцы предлагают им прокатиться по речке, кормят в кафе и ресторанах.
Смотровая площадка — это просто небольшая металлическая веранда с перилами в самой высокой точке посёлка. Но именно она стала самым посещаемым местом в Дагестане, превзойдя даже Дербент.
…Неожиданный среди гор сервис — парень предлагает бурку и папаху, сфотографироваться на памятном фоне. У другого — кофемашина. Я, конечно, тут же заказала эспрессо, и это был лучший кофе, который я пробовала в Дагестане за пределами Махачкалы и Дербента. Обычно всюду в районах, даже в дорогих ресторанах, предлагают растворимый суррогат. Магомед начал бизнес недавно, но уверен, что хорошо заработает:
— Последние несколько лет по выходным 2–3 тысячи человек в день сюда приезжают. Дагестанцы начали ездить, гостей тоже хватает. В посёлке открылись ресторан, кафешки. Здесь элементарно попить было негде; хороший кофе в горах — это необычно, целая очередь выстраивается, когда экскурсия приезжает, больше всего любят капучино.
Айнутдин Абакаров руководит Дубками уже пять лет. Он один из строителей Чиркейской ГЭС — приехал сюда в 1976-м по комсомольской путёвке. Когда строители стали уезжать из Дубков, начался коммунальный коллапс: посёлок остался без отопления, воды, половина зданий и школа даже без крыш. Старожилы, знавшие Айнутдина уже 40 лет, попросили его принять участие в выборах. Он же — один из инициаторов и реализаторов идеи сделать Дубки популярным туристическим местом.
— Когда построили ГЭС и получили электроэнергию, мы стали не нужны; сейчас все гидростроители ушли на Ирганайскую и Миатлинскую ГЭС. Сегодня у нас в посёлке 5397 человек, а раньше жили 17 тысяч. Я с самого начала знал, что главную ставку надо сделать на туризм. Пять лет по интернету, по всем каналам, мы рассказывали об уникальной рукотворной, первой в мире, арочной плотине и глубочайшем в Европе каньоне, искали самую красивую точку. И у нас получилось — мы на первом месте в республике по количеству посещений: официально — 250 тысяч, реально — в три раза больше. Приезжают из Испании, Индии, Латвии, Грузии, дагестанцы много стали ездить. Пока пользы — только мусор. Местные жители только в этом году начали обращать внимание на туризм, но в следующем году, уверены, пойдёт прибыль.
Есть инвесторы, готовые начать крупные туристические проекты, просят продать землю под них, но сейчас только решается вопрос о собственности 137 га земли, принадлежащей Дубкам, — у нас пока даже генплана нет. Мы выделили на генплан 530 тысяч рублей, 2,5 млн должна была выделить республика, но не дала. Когда будет генплан, мы построим рестораны, кафе, магазины с местными сувенирами.
В следующем году определим площадку, проложим тропу здоровья, построим дагестанские башни и, конечно, поставим всюду указатели. Люди едут сюда сотнями, тысячами, а нам нечего им предложить. Я хочу, чтобы наш посёлок стал, как в Европе: чистенький, аккуратный — он ведь был таким в моей молодости. Если правильно выстроим туристическую инфраструктуру, и своих работой обеспечим, ещё и со стороны приглашать придётся.
Среди инвестпроектов интересна задумка одного бизнесмена: построить в Дубках современную смотровую площадку с прозрачным полом из бронебойного стекла. Представляете: вы стоите, и под своими ногами видите пропасть почти два километра! Обязательно приеду посмотреть!
Кролики — это не только…
Вообще-то глава КФХ Тимур Умаров начал со строительства птицефермы на 50 тысяч голов. Но потом решил поставить на дагестанский рынок экзотический для нас продукт — кроликов.
Пушистые создания появились в Казбековском районе чуть больше года назад. Для них выделили один из птичников, где сейчас 3500 кроликов весь день радостно размножаются. Необычный продукт уже начал завоёвывать популярность: крольчатина считается диетической и, что самое выгодное, — идеальна для борьбы с лишним весом.
Умаров хочет развивать своё хозяйство дальше, но пока не получается:
— В феврале 2014 года выделили 2 га — глава района Гаджимурад Мусаев мне очень помог. Построил птицекомплекс, провёл 2,5 км водопровода — эта ниша пустая была и конкуренции мало. Спрос нормальный, если мясо хорошее; клиенты есть, в районе продаю 20%, остальное — в Хасавюрте. Я получил грант 5 миллионов и субсидии два раза, они мне очень помогли.
Хотел построить рядом животноводческий комплекс, но землю не дают, так как она принадлежит Минимущества, хотя и заросла сорняками. Многие фермеры не могут развиваться — земель у нас нет, сенокосов нет. 30 миллионов вложил я в фермерское хозяйство, а сейчас жалею, потому что если не расширяешься, выгоды нет. Заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия Шагмир Бахарчиев обещал «мы тебе землю дадим, только развивайся», но так ничем и не помог.
И действительно, когда едешь в Дылым, пейзаж приятный — зелёные холмы, луга, но почти не видно крестьянской работы: ни новых садов, ни виноградников, ни теплиц, которыми занят каждый клочок земли в некоторых дагестанских районах.
Олени
Среди заросших деревьями гор показалась стайка рыжих оленей, но, вспугнутые нами, они быстро убежали. Они подошли ближе лишь тогда, когда увидели родного зоотехника с сеном. Но большого интереса не проявили — пока и в лесу корма достаточно, это зимой к кормушкам приходят все, как по расписанию. Большие глаза, ветвистые рога, хрупкий силуэт — эти пятнистые олени родом с Дальнего Востока и Японии, но неожиданно хорошо прижились. Больше всего мне нравится в Казбековском районе, что здесь много того, чего нет нигде больше в Дагестане. Алмакский олений питомник, оказывается, сейчас вообще единственный на всей европейской территории бывшего СССР. Уссурийских оленей сюда завезли в 1974-м, причём часть питомника была и на территории соседнего Буртуная. Когда распался Союз, буртунайцы своих оленей съели, впрочем, как и в соседних республиках. Директор зверосовхоза «Алмакский» в те годы Айтемир Сатираев смог сохранить питомник. Сейчас 1400 оленей на вольном выпасе, бегают по лесам и горам, но их подкармливают, лечат, берегут. Всё тщательно продумано: 833 гектаров огорожено трёхметровым забором, внутри территория разбита по загонам. Сатираев давно не директор совхоза: был депутатом Народного Собрания РД, сейчас член Общественной палаты Дагестана. Руководит алмакским совхозом Зинат Лугуева, лачка. Неожиданно для Дагестана, когда руководящую должность занимает человек нетитульной для района национальности. Такой выбор Сатираев объясняет просто:
— В этом хозяйстве были руководители-аварцы, которые пьют всё время с друзьями, а потом в стадо спускаются и стреляют на шашлык оленя. А Зинат больше оленей любит, чем алмакцев.
Это племенной совхоз, 30 процентов оленей можно ежегодно реализовывать. И спрос есть, хотя стоит одна особь от 30 тысяч рублей и выше. Купленные в Алмаке, они уже бегают в лесах Сочи, Астрахани, Московской, Владимирской областей. 50 голов были куплены для вольного выпаса в Чечне — по личному указанию Рамзана Кадырова. Все прекрасно прижились на новых местах. В Дагестане пока к ним интереса нет — только пара частных хозяйств приобрела по три особи. Сатираев считает, что как раз таки оленей в нашей республике очень выгодно было бы разводить:
— В Дагестане много склонов, где ни пасти, ни сеять невозможно. Земли, которые никогда не использовались, составляют четвёртую часть территории, особенно Юждаг; вот туда и нужно запустить оленей. И зубров можно. Ведь неспроста в эти места когда-то привезли именно уссурийского оленя, было много экспертиз, приживутся ли. Сараи им не нужны, скал они не боятся, размножайте их, стройте пантовый завод.
Сатираев разработал и активно продвигает проект создания туристско-рекреационного оздоровительного комплекса «Алмак». Этот проект занял первое место среди инвестиционных проектов СКФО в 2016-м. Им заинтересовались турецкие бизнесмены, и в июле этого года турки подписали с Министерством природы и экологии РД соглашение об инвестициях. Основой проекта является развитие пантового оленеводства. Молодые рога оленей вырастают каждый год, и их срезание совершенно безвредно для животных, зато лекарство из пантов очень полезно для людей. Сейчас алмакский зверосовхоз тоже продаёт панты — и в натуральном виде, и в настойке. Но их производство можно во много раз увеличить, открыть в Алмаке санаторий, где будут лечить от множества болезней. Можно и нужно на территории питомника развивать туризм, желающих приехать много. Много возможностей и идей, только нужны инвестиции.
Древние и новые ремёсла
Багаудин Дадаев увлечённо вырезает узоры на ложке. Вся комната в Центре традиционной культуры Казбековского района заставлена и увешана нарядными деревянными тарелками, кувшинами, ложками. Тут же висят грамоты с выставок прикладного творчества во Франции, Германии, Грузии и, понятно, Дагестана. Но пожилого мастера это не радует. Главная причина его огорчения — перестали ходить в кружок дети, некому передавать древнее ремесло:
— Дети ко мне не приходят, потому что у меня нет мастерской. Я их здесь учил только теории, а она должна идти параллельно с практикой. Кем я только не работал: пахал, сеял, скот держал, механиком работал на аэродроме в Грузии, в Телави, где снимали «Мимино». И всю жизнь занимался резьбой по дереву; говорят, я столяр в седьмом поколении. У меня много антиквариата дома от дедушки и бабушки, но сюда привезти не могу, места нет. Когда в Махачкале, в библиотеке имени Расула Гамзатова, проходила моя персональная выставка, экспонаты не уместились на 400 квадратах.
В 2013 году у меня сгорел двухэтажный дом, сгорела и мастерская и всё, что я заработал за 50 лет; сгорели и уникальные антикварные изделия, которых больше ни у кого в Дагестане не было, например, системы весовых и метрических мер. Поэтому я сейчас без мастерской.
У меня и сын умеет резать по дереву, но сейчас этой профессией семью не прокормишь, поэтому я не стал настаивать, чтобы он занимался моим ремеслом. И люди меняются, абсолютно ленивые стали; приведите ко мне человека с высшим образованием и дайте что-нибудь сочинить, у него несколько ошибок будет, а у меня нет. Учиться не хотят, работать не хотят.
Во дворе администрации Казбековского района в глаза бросается необычная композиция из камней, мха и текущей воды — что-то похожее на японский сад камней. Оказывается, это дело рук местной воспитательницы детского сада Курсият Умахановой. Дворы у дагестанцев всегда выглядели утилитарно, но ландшафтный дизайн горцам понравился, и Курсият стали просить соорудить подобную красоту и на их участках. В районе уже десятки необычных дворов, украшенных ею, но она почему-то отказывается брать за это деньги — работает только ради красоты. Но больше всего каменных сооружений построила около своего дома:
— Я просто увидела на картинках в интернете, мне очень понравилось, в магазине заметила пластиковый водоём и спросила, как такие вещи делаются. Продавщица мне объяснила и картинку показала, так и пошло. Я от каждого стиля по кусочку беру, а своей фантазии у меня много. Для друзей, для людей делаю. Мне нравится собирать камни, ставить их на «своё место», их мне друзья привозят. Идея идёт от формы камня, каждый камень имеет своё место, я по двору хожу, думаю, куда поставить. И односельчане меня поддерживают, 99 процентов людей тянутся к красоте.
Вынужденные спонсоры
В Ленинауле на днях открыли новый детсад на 60 мест. Выглядит типично — пёстрое одноэтажное здание, детская площадка. Особенность только в том, что построил его частный инвестор Эльмурад Джамалдинов — на условиях частно-государственного партнёрства. Государство социальные объекты в Казбековском районе давно не строит. Приятная женщина, руководящая наведением порядка в комнатах, оказалась матерью бизнесмена — Райзанат помогает сыну:
— На риск идём, сын машину продал за 3 миллиона и вложил сюда, хочется людям доброе сделать. Даже если не будет прибыли, пусть детям радость будет. Это будет частный садик, когда получим лицензию, государство будет платить зарплату педагогам и за услуги ЖКХ и следить за соответствием образовательным стандартам. На данный момент мы собираемся брать 4 тысячи в месяц за ребёнка; если лицензию получим, цены, конечно, снизим, но уже есть запись на все места. Если с садиком получится, сын хочет школу тоже построить, если Аллах даст. Когда только начинали строить, глава района приехал, подсказал, что нужно сделать, чтобы получить лицензию. В нашем селе сейчас на продажу никто ничего не выращивает, все зарабатывают на хасавюртовских рынках. Есть СПК, но они еле-еле выживают.
Со здравоохранением дело обстоит хуже. На 47 тысяч казбековцев всего одна поликлиника в Дылыме, причем одновременно и детская, и взрослая. Это одноэтажное небольшое здание — бывший многоквартирный дом, в коридорах теснятся больные, бегают дети, кричат младенцы.
Зав. поликлиникой Шахри Юсупова рассказывает, что рассчитана она на 350 посещений в день, реально же здесь бывает до 500–600 человек:
— С 2012 года нам каждый год обещают ремонт, новое здание уже даже не обещают. В каждом кабинете сидит по 2–3 врача. Гинеколог и ЛОР в одном кабинете. Приходит женщина к гинекологу, а рядом мужчина к ЛОРу пришёл; как она при нём должна про свои болезни рассказывать? Сегодня зашла в кабинет, а там трое младенцев одновременно — крик, шум; и в этом же кабинете одновременно принимает «взрослый» терапевт.
Детский развлекательный центр «Джунгли зовут» в Дылыме — тоже первый, который я увидела в дагестанском селе. Внутри полный набор «развлечений»: батуты, бассейн с шариками, лабиринты, машинки, игровые автоматы. Только детей маловато.
Молоденькая посетительница приехала сюда с четырьмя детьми — своими и племянниками, специально из Хасавюртовского района. Её детям здесь очень нравится, и это видно — они тут же разбежались, кто за руль машины, кто попрыгать на батуте. И стоят эти развлечения намного дешевле, чем в таком же центре в Хасавюрте.
Правда, владелица центра — Куди Исаева, не разделяет этой радости, потому что недовольна результатом. Центр работает два года, а до сих пор не окупился, хотя вначале людей было много. Исаева уверена, что дело в том, что люди стали беднее жить, и уже не хватает денег на развлечения.
Туризм как перспектива
Гаджимурад Мусаев был избран главой Казбековского района четыре года назад. Здесь родился, здесь работал начальником РОВД. Так что прекрасно знал всё ещё до назначения:
— Основной задачей было объединить людей и привлечь инвестиции. И у нас многое получилось. В 2013-м налогов собирали 62 миллиона, сейчас 112, у ста торговых объектов поменяли вид деятельности, а то огромные магазины работали как ЛПХ, открыли 8 промышленных объектов. Например, семейный бизнес Шараевых: они изготавливают пластиковые окна, багеты, у них работает 70 человек; в селении Гуни — цех по пошиву домашнего текстиля, птицефабрика,19 сельхозпредприятий.
Одно из наших главных направлений это туризм, в первую очередь — на Сулакский каньон и в Алмакский олений питомник. Сейчас земли вокруг Дубков мы переводим из категории сельхозназначения в рекреационную, запустим туда инвесторов. Если туристы будут ездить, если создать им все условия, они же будут тратиться здесь! Если наладим туристический маршрут Сулакский каньон–Дылым–Алмак, это ж рабочие места будут.
У нас в районе много красивых мест. Руководитель «Главрыбы» предлагает джиппинги через леса с ночёвками, сейчас работаем над этим. Старое Зубутли после землетрясения полностью разрушилось, жители переселились в Зубутли–Миатли, но сейчас стали восстанавливать административную единицу Старое Зубутли; они составят свой генплан, и мы на этих землях развернём полноценную туристическую инфраструктуру.
Район всегда был аграрным, но очень густонаселённым, у нас земельный дефицит, в Дылыме уже 20 лет не можем выделять планы под строительство. Даже если поедешь в моё родовое село Буртунай; раньше у всех на огородах росла картошка, морковка, капуста, а сейчас огороды пустуют. В моём детстве у нашей семьи было 5 огородов вокруг села, плюс в Кизилюртовском районе арбузы выращивали на 2 га, плюс сенокосы. Сегодня молодёжь не хочет столько работать.
Здесь нестабильное земледелие. Одно село Инчха живёт за счёт винограда — они в низине, там тепло. На остальной территории сырая погода, говорят, что после строительства Чиркейской ГЭС сырее и холоднее стало, так как там площадь испарения огромная. Только в Бабаюртовской зоне развивается животноводство, рисовые чеки.
Все хотят землю, а она не у нас на балансе, а у республиканских структур. Нужно продавливать, иногда получается, иногда нет. Фермер Умаров вам пожаловался, что не дают землю. Так ведь участок, который он хочет, — на скотопрогонной трассе. Это решается только на правительственном уровне, все леса подчиняются Лесному агентству.
Сельхозпредприятия работают неэффективно. Они же раньше были колхозами, потом СПК, кооперативами — все хозяйства развалились. В Ленинауле «Дружба», «Победа» были одними из крупных хозяйств в республике. Кто их развалил, те и создали кооперативы. Все земли у сельскохозяйственных предприятий, и всё зависит от того, насколько эффективно они работают. В Калининауле земли через суд вернули на баланс сельской администрации, потому что они пустовали.
Дефицит земли обостряет местный менталитет. Стоит главе села выделить кому-то участок, тут же кто-то может заявить: это наше родовое место; возникают конфликтные ситуации. Вот и не спешат идти сюда инвесторы по моральным соображениям. Те, кому земля принадлежит, не имеют средств в неё вкладывать, но они надеются, что деньги когда-то появятся. А земля-то пустует!
Заброшенные огороды мы раздали под строительство, и тут же возникли конфликты. Вокруг нашего села, куда ни пойдёшь, везде чьё-то родовое место, и никому его не дают, и никто туда не лезет. Даже если мы дадим, тот человек из моральных принципов не пойдёт. Вот, например, Сулакский каньон. Было очень много людей, которые хотели туда инвестировать, но зубутлинцы отговорили, сказали: это земли наших предков, мы же к вам в район не идём.
В Казбековском районе за много лет государство не построило ни одного социального объекта. За последние сорок лет построили одну школу в селении Хубар, и то потому, что там школы вообще не было. С тех пор ни один объект не построили, в этой сфере только частные инвестиции. Есть две недостроенные школы в Ленинауле и в Буртунае, но с 2013-го деньги на них не выделяются. Из года в год какие-то объекты включаются в республиканскую программу, а потом секвестрируются. 70 процентов образовательных учреждений нуждаются в капитальном ремонте. Единственное, что нам удалось за сорок лет, это улучшить состояние дорог в райцентре и Калининауле. Очень большая проблема с водопроводами, в Дылыме вода подаётся по графику, поэтому жители по своей инициативе и на собственные средства сами строят водопровод на пять сёл из реки Акташ.
Буду работать с новым руководством республики, чтобы некоторые наши объекты туризма и АПК включить в инвестиционную программу. Думаю, что люди должны вернуться к семье и заниматься пашнями, животноводством, овощеводством.
Кстати, у меня есть аккаунты в Инстаграмме, в Фейсбуке; всем, кто в личку пишет, я напрямую отвечаю, а многие не верят, что я там сам бываю. Так что, на связи.
Из Казбековского района мы уезжали поздно вечером. Здесь удивительно красивая природа, с интересными местами, которых нет больше нигде. Здесь неплохо освоили современные рекламу и маркетинг. Осталось только сделать так, чтобы старые традиции не мешали, а помогали людям развиваться и богатеть.
Комментарии к статье