Штурм аула Салта

Несмотря на значительное увеличение сил империи на Кавказе в 40-х годах XIX века, военные действия царских войск не имели здесь особого успеха. Николай I в личной беседе с М. Воронцовым поставил задачу: «Покончить с Шамилем!».

Главнокомандующий разработал специальный план военных действий в Дагестане. Чтобы осуществить намеченные замыслы, М. Воронцов в первую очередь решил овладеть аулами Гергебиль и Салты — стратегически важными пунктами в Северном Дагестане. В начале мая 1847 года М. Воронцов отправился в Гергебиль, но взять его не удалось. Тогда он двинулся на Салты. Об осаде Салты сказано как в дагестанской, так и в русской исторической и художественной литераторе немало. Но каждый новый материал является дополнительным штрихом для создания объемной картины «Салтинское сражение». Наши представления о событиях июля-сентября 1847 года обогатятся после знакомства с редкими записями неизвестного нам «летописца», хранящимися в Центральном историческом архиве России, в фондах за номером 932. Вчитываясь в строки документа 150-летней давности, переносишься в прошлое, и перед мысленным взором встают суровые горы, осажденный аул, подобный орлиному гнезду, где каждый дом, каждая улица стали для противника непреодолимой естественной крепостью.

«… В конце июля 1847 года холера, свирепствовавшая в дагестанских долинах, прекратилась, а войска Самурского отряда, расположенные на возвышенном плато Турчидага, оправились от болезней, отдохнули от прежних трудов и приготовились к новым… 25 июля главнокомандующий выступил с отрядом в Салты… Аул был укреплен весьма сильно, а окружающая его пересеченная и изрытая глубокими оврагами местность представляла большие затруднения как для расположения лагеря, так и для блокады аула, защищенного со всех сторон высокой казематированной стеной с башнями, построенными на исходящих углах. Здесь же местами были вырыты глубокие рвы и устроены крытые ходы, между тем как другие части укрепления обеспечивались неприступностью самой местности.

Для защиты от навесного огня были проделаны подземные и подвальные строения, а каждая сакля была обращена в отдельную цитадель с большим числом бойниц, расположенных в несколько ярусов.

Главнокомандующий, признавая, что овладение аулом открытой силой будет сопряжено со значительными потерями, осмотрев окрестности и расположение аула, нашел нужным осаждать укрепленное место по правилам инженерного искусства. Он избрал для главной атаки юго-восточную сторону, потому что местность, представляя тут большие удобства для осадных работ, дозволяла также направить усилия преимущественно на верхнюю, северовосточную часть аула, с овладением которой остальные части не могли держаться продолжительно».

Между тем Шамиль, оценивая последствия падения Салты, принудил все послушное ему население Дагестана участвовать в защите аула. Из всех аулов храбрейшие мюриды были назначены в гарнизон, а остальные вооруженные люди собрались большими партиями на высотах, окружающих атакованный аул, под предводительством храбрейших наибов.

… Все лазутчики единогласно подтвердили, что в скопище находилось до 8 тысяч конных и пеших горцев, с двумя отрядами и что ими предводительствовали Кибет-Магома, Даниял-бек, Хаджи-Мурад. Не прерывая осадных работ и желая иметь возможность двинуться против неприятеля достаточным числом войск, Воронцов нашел нужным из Хадокалмахи направить в Салты 2 роты Апшеронского полка и 3-й батальон Дагестанского полка… С этого дня до конца осады было пролито много крови, много было жертв с обеих сторон… Но наивысший накал борьбы в 3-месячной обороне Салты описан в упомянутом документе в строках, где говорится о сентябрьских днях, когда сопротивление защитников аула было подавлено превосходящими по численности силами царских войск, хотя в последние дни осады горцы не уступали неприятелю, а, напротив, во многом были выше его не только тактически, но и морально-психологически.

« … В ночь с 10 на 11 сентября 1847 года осажденные решились с самой отчаянной смелостью сделать нападение на нашу батарею, расположенную в воронке. С наступлением темноты они зажгли часть раскинутого кругом леса с целью поджечь амбразуры, сделанные из дерева, и, не успев в этом, с бесстрашием раскрыли щиты и с ожесточением бросились на орудия. Неприятель защищался храбро и хладнокровно, хотя дорого поплатился за свое дерзкое покушение… Потери наши вообще составляли в этот день-убитых офицеров — 8, нижних чинов — 177, раненых штабс-офицеров — 2, обер-офицеров -22 и нижних чинов — 361…».

Нет сомнения, что статистика здесь явно занижена. Такая информация была необходима для поддержания духа солдат, их уверенности в моральном и физическом «превосходстве» над противником. Вместе с тем мы видим, что автор, подчеркивая отчаянную смелость, самоотверженность горцев, делает это специально для того, чтобы показать «превосходство» своих солдат, в конечном итоге сумевших взять Салты.

Судя по тому, с какой подробностью описываются все детали проводимых операций, легко убедиться в том, что автор делал свои записи не понаслышке, а будучи непосредственным участником всех военных действий. Быть может, он был штабным работником, который должен был подробно описывать всю военную обстановку на основе сведений, поступавших с мест боев, в штаб главнокомандующего. Но неоспоримо: не всегда эти документы объективно освещали события, происходившие на участках противостояния. Как правило, сводки эти давались в пользу тех, кто их представлял.
Противоборство продолжалось: «… Шамиль, как стало известно впоследствии через лазутчиков, присягнул на Коране, что мы не возьмем Салты и что он истребит отряд. Хотя аул был укреплен снаружи, а в особенности изнутри, опасаясь открытой атаки, горцы выжидали с нетерпением, даже старались нас заманить на общий решительный штурм.

Шамиль даже желал, чтобы салтинцы отворили ворота и впустили нас вовнутрь аула с тем, чтобы дать гарнизону возможность встретиться с нами в лабиринте укрепленных сакель и крытых ходов, где он имел бы над нами чрезвычайное преимущество. Но хитрость эта им не удалась! После занятия части наружных верхов неприятельского укрепления для нанесения решительного удара защитникам Салты нам предстояло занять верхнюю, северо-восточную часть аула с тем, чтобы отрезать осажденным последнюю тропинку, по которой они еще могли иметь сообщение, отнять у них всякую надежду и тем принудить их бежать или сдаться, В случае дальнейшего сопротивления угрожать истреблением всех защитников.

Для обеспечения этого наступательного движения, которое должно было стоить нам значительных потерь, действие артиллерии было усилено. Непрерывная стрельба производилась из 16-ти орудий. Разрушение, сделанное артиллерией, было чрезвычайно сильным. Но вместе с тем, несмотря на недостаток в продовольствии, жажду, томившую гарнизон, которую он мог утолить только испорченной навозом водой, он не желал никаких предложений сдачи. Превосходство нашей артиллерии, конечно, не оставляло горцам другой надежды на сопротивление и уверенности устоять против нас как надежду на личную храбрость и неустрашимость свою…

Чтобы представить, с каким упорством защищался гарнизон, достаточно изложить частный пример: в одном подземном ходе, под новой позицией нашей, вдоль оврага были отрезаны и заперты без надежды на спасение 16 мюридов, несмотря на отчаянное свое положение, они не хотели сдаться и, стреляя вверх, причинили нам значительный вред. Брошенные на них гранаты большей частью выбрасывали назад. Наконец, решено было обрушить на них град камней. И тогда только 10 человек сдались в плен, а 6 из них не хотели выйти из подземелья и отдать оружие, поэтому были частью задавлены, частью переколоты штыками».

Силы защитников Салты таяли. 14-15 сентября после занятия аула главнокомандующий принял меры к «спасению» оставшихся в ауле раненых горцев. На другой день солдаты приступили к подрыву остатков стен и башен порохом, продолжавшемуся 8 дней, а потом аул был предан огню. Как пишется в документе, «солдаты охотно и неутомимо работали, чтобы уничтожить это гнездо хищников… Когда отряд 23 сентября оставил развалины аула, то можно было, как говорится, пройти сохою на прежним его месте.».

Салтинское сражение во многих отношениях было особенным. Впервые в здешней войне система подземелий и закрытых сообщений с бойницами была доведена до совершенства, и впервые в истории русской армии она была использована в Салтах. Впервые на Кавказе в боевых условиях были применены мины, и впервые, в свою очередь, горцы использовали противоминную тактику. А кто из нас не знает о том, что во время Салтинского сражения впервые великий русский хирург Н.И. Пирогов в полевых условиях применил эфирный наркоз — обезболивающее средство при операции раненных.

Остается сказать и о том, что героическая осада Салты вошла в историю Кавказской воины как ярчайшая страница в числе таких, как битва за Ахульго, Дарго, Ахты, Гимры, Гуниб, где проявились наиболее полно любовь дагестанцев к Отчизне, их высокие моральные и нравственные качества.