Кульзеб

История Кульзеба, объединила отдельно существовав­шие в обществе Мукратль села Чародинского района Куль­зеб и Шугинуб уходившие в глубокое прошлое. Свидетельст­во тому упоминание общества «Мукратль». Произведения фольклора, в песнях «Бахтика», «Сказание о сражениях с Надыршахом». В селах Кучраб, Ценеб, Шугинуб, Кульзеб, да и в других селах существуют, так называемые «могилы не­верных» (христианские или языческие захоронения, которые ждут своих исследователей). В селе Мукратль на надмогиль­ных памятниках можно найти надписи, указывающие на ты­сячелетнюю историю. Эти могилы и надписи на памятниках могут быть отнесены к периоду христианского миссионерст­ва в Дагестане или раннего мусульманского периода.

Историческую обоснованность можно предположить, что Кульзеб и Шагинуб ровесники Мукратлинского общест­ва, существовали боле 700-1000 лет назад.

Не вдаваясь в глубокую старину, можно отметить, что в обозримом прошлом Кульзеб и Шугинуб оставили свой след в духовной жизни и истории Дагестана.

В селение Шугинуб существовали мечеть и медресе, ко­торая дала больших ученых алимов, проповедников ислама и шариата, ученых арабистов, муфтиев, слава которых пере­шагнула пределы Дагестана.

Во время Кавказской войны среди воинов Шамиля (по свидетельству Мухаммед-Тахира аль Карахи воевали и вы­ходцы из Кульзеба и Шугинуба. Но особое место среди спод­вижников великого имама занимает Хачил Али. После гибели Гамзат-бека среди тех, кому предлагалось стать третьим има­мом, был и Хачил-Али. На это предложение Али-кульзебский ответил: «Я ученый-алим, для этой борьбы нужен храбрей­ший и прославленный воин. Таким является Шамиль и его должны избрать имамом. Хачил-Али первым прочитал мо­литву и сделал мольбу (дуг!а) на избрание Шамиля имамом.

Все его поддержали. Известнейший арабист Саидов Маго-медсаид в частной беседе с Магомедовым Ахмедом из Куль-зеба рассказывал, что Шамиль среди своих учителей одним из первых называл имя Али-кульзебского, однако ни рукопи­сей, ни книг последнего не дошли до научной общественно­сти Дагестана. Мухамед-Тахир в своей книге, Дадаев Юсуп своей статье «Дух свободы, шагида познания наук» в Даге­станской правде упоминают Хачил Али под этим именем. Но арабист и знаток истории Дагестана той поры Нурмагомедов Магомед утверждает, что Али-кульзебский вошел в историю Кавказской войны и под другим именем. Он же свидетельст­вует, что Али-кульзебский все дни сражений за Ахульго на­ходился в гуще событий, вдохновляя на стойкость и мужест­во пламенными речами и личной отвагой. Наверное, его имя и жизнь станет предметом исследований той поры, о нем еще скажут свое слово знатоки истории Кавказской войны.

Другим ученым из Шугинуба был Ибрагим-дибир, ко­торого называл своим учителем Шуаиб-афанди из Багинуба -богослов, философ, историк ислама и арабист. Он же утвер­ждал, что именно Ибрагим — дибир дал ему основы ислама и наставил на путь тарттката. Шуаиб — афанди Багинубский и Ахмед-афанди Гашинский (Белоканский р-он, Азерб.) — по­лучили высший духовный санустаза у Ибрагим-дибира. По­хоронен он в Белокане, и на могильном памятнике начертаны слова «Алим Алимов».

Не менее известен прославленный ученый Шугинуба Курамагомед-кади, совершивший 7 раз хадж, работавший долгое время кадием в селение Чиркей, по свидетельству не­которых, возвращаясь с хаджа умер и похоронен в Бухаре. Большой след в нагорном Дагестане оставил и Абдухалил Магомед, талантливейший человек своего времени, обучав­шийся в мечетях Чароды и Гуниба (Ириб, Бухтиб, Согратль, Чох, а в последствии был дибиром в Бухтибе и Салта. Сал-тинцы засватали за него самую красивую девушку из богатой семьи — Шуайнат, чтобы он не покидал Салты. Там он остался до конца жизни. Имамом мечети в с. Шугинуб долгое вре­мя работал и Алимагомед — дибир, непререкаемый авторитет и знаток Корана. Последующие за ним арабисты, для утвер­ждения своих суждений всегда ссылались на его авторитет, говоря: «Так утверждал Алимагомед-дибир».
Завершая ракурс в духовную историю наших сел хочет­ся проложить мост к современности именами двух людей, ко­торые в период тоталитаризма, преследований, запрещеный, (как теперь именуют семидесятилетний период истории Оте­чества) были непререкаемыми авторитетами чистого ислама, далеко за пределами Дагестана.

Ризван-дибир, молодым человеком обучался в лучших медресе Дагестана; в особенности, по его собственному сви­детельству, долго обучался в Согратли, где он познал свет ислама и постигал совершенства в познаниях Корана, исто­рии шариата, обучаясь в разных медресе, он познакомился с Гамзатом Цадаса, знал Махмуда из Кахаб-росу. Будучи очень просвещенным человеком и отличным знатоком ислама он в начале работал в шариатском суде в Гунибе, затем в редакции республиканской аварской газеты «Большевик». Большой известности Ризван-дибир приобрел, работая десять лет ди­биром, и кадием более 2 лет. в с.Чох, Гунибского района в Кумухском селе Аксай О просвещенности Ризван -дибира свидетельствует рассказ Хабибова Патаали, ныне здравст­вующего в с. Кульзеб, который их учительница по астроно­мии в Ритлябе слушала открыв рот, как Ризван-дибир инте­ресно рассказывал об астрономической науке. У сына Ризва-на-дибира до сих пор сохранились некоторые карты и глобус составленный Ризваном на арабском языке.

Особое место в истории религии Дагестана занимает из­вестный ученый арабист, мудрый философ, дипломат — Муф­тий Северного Кавказа Курбанов Магомед-хаджи, руково­дивший 3 лет Духовным управлением Северного Кавказа и Дагестана, Магомедов Ризван — дибир Аксайский выходец из селения Кульзеб.

Упомянутый выше арабист — Саидов Сагомедсаид, не­сомненный авторитет в вопросах религии и светской литера­туры, рассказывал; что Курбанов Магомед-хаджи, большой ученый, прекрасный знаток арабского языка, непревзойден­ный переводчик, дипломат. Подтверждая высказанное мне­ние отмечал, что будучи в Иордании, в Саудовской Аравии и Египте, он на чистом арабском языке давал прессконферен-цию иностранным журналистам о состоянии религии. Маго­мед-хаджи Курбанов участвовал в конгрессе сторонников мира в Москве, встречался с Пименем, Гамалем Абдул Насе-рем, королем Иордании, побывал во многих арабских стра­нах, несколько раз совершил хадж. Услугам Магомед-хаджи Курбанова, как знатоку арабского языка и авторитету в во­просах религии, неоднократно обращалось дагестанское и центральное правительство.

У Курбанова Магомеда-хаджи имелись много Коранов, подаренные руководителями разных арабских государств. В хороших дружеских отношениях был он с Гамалем Абдул Насерем. На сегодняшний день точно не известно, где нахо­дится красивейший Коран, подаренный Магомеду-хаджи королем Иордании Хусейном через Советское правительство. Отдав расписку и поручившись, что вернут ее, забрали какие-то ингуши у племянниды Магомед-хаджи, Хадижат.
Не все в жизни Курбанова Магомед-хаджи было безоб­лачно и гладко. В тридцатом году его преследуют за то, что он учит арабскому языку и исламу районное руководство Ча-родинского района. Его лишают избирательских прав. Были подготовлены документы о его выселении из района. Он тай­но от районного руководства пишет письмо И.В. Сталину. Долго ждать не пришлось, районное руководство получило грозное письмо в свой адрес, чтобы Магомед-хаджи не трога­ли и предоставили ему работу. Таким образом Курбанов Ма­гомед-хаджи стал работать заготовителем Гидибского участ­ка, Чародинского района. В 1944 году вместе со всеми Куль-зе-Шугинубцами он переселяется в Ритлябский район. В этом же году его приглашает работать заместителем Муфтия Се­верного Кавказа. Через два года становится Муфтием, кем и остается до конца своей жизни.
Трудно нам дилетантам в вопросах религии говорить о таланте, славе, месте в истории религии Курбанова Магоме­да-хаджи. Это дело богословов, историков религии. Но пре­дать забвению человека возглавившего более 30 лет Духов­ное управление Северного Кавказа и Дагестана, сохранивше­го в чистоте ислам, спасшего от исчезновения духовные цен­ности мусульманства в республике не делает чести духовным исследователям истории религии и их последователям. Изу­чение этих вопросов может стать и еще одной страницей ре­лигиозного и исторического наследия Дагестана. Для нас же Кульзебцев и Шугинубцев Ризван-дибир и Муфтий Магомед-хаджи останутся людьми, которые связали духовное наследие прошлого с событиями двадцатого века.
До революции и позднее вплоть до 1935-37 г.г. Кулза-Шугал (так их называют в обществе Мукратли), помимо жи­вотноводства и террасного земледелия, занимались и отход­ничеством, специализируясь как строители-каменщики, в чем преуспели в селах Чох, Согратль, Кази-кумух, Салта, Гу-ниб, Каранай, Чиркей, и.т. д. Самые богатые, добротные дома, по рассказам старожилов, были построены нашими от­ходниками. В Белокане и Закатала показывают целые кварта­лы, построенные нашими мастерами, называя их имена (Ва-ци, Кулдуев, Камиль, Растрат, Касум, Убайдула, Насрула, Арич, Шихамир, Иса). Эти мастера работали в 1910-1935 го­дах, а традиция имеет историю 200 летней давности.
Были в селе и свои купцы, торговавшие привозной со­лью, возили на рынки Кази-кумуха, Хунзаха, Акуша и Бела-кани свои домотканые паласы, изделия из домотканого сукна, сыр, кожу. Во многих домах были ткацкие станки, в других выделывали кожу, шили шубы, дубленки из кожи. В иных семьях работали кузни, в которых использовался природный каменный уголь, небольшим пластом выходяшийся из горных пород близ Шугинуб. На два селения была и одна мельница, услугами которой пользовались и жители сел Ценеб и Му-кутль.
Но основным занятием оставалось животноводство и террасное земледелие. Старожили рассказывали, что мало было в Чародинском районе, обходившихся в благополучные годы, своим зерном до следующего урожая. Кульзеб и Шуги­нуб были из этого числа. Это несомненно, говорит, что наши предки были большими тружениками, извлекавшими макси­мум возможного из скудной на урожай горных земель. Земли двух сел и шести хуторов, которые обрабатывались с трудом из поколения в поколение позволяли худо-бедно, выживать в трудных горных условиях на высоте 2500 метров над уровнем моря. Способствовала сносной жизни и большие альпийские луга по обе стороны горы Алхада, где имелись довольно большое поголовье овец, коз, крупного рогатого скота, не­большой табун двух сел.
Дома в обоих селах, строили добротные, потомственные строители-каменщики хорошей планировки, в основном в два этажа. В обоих селах проживали не более 100-110 хозяйств. Не всегда всем удавалось выживать, особенно в неурожайные годы. Некоторые всей семьей уезжали на заработки в Кази-кумух, Чох, Салта и.т. д. Переселялись в Закатала и Белока-ны (ныне в Азербайджане проживает около 15 семей, выход­цев из наших сел).
Бурные события XX столетия оставили свой неизглади­мый след в судьбе Кульзеб и Шагинуб. Несколько человек участвовали в русско-японской войне. Вернулся только один. Наши старики рассказывали на годекане, как он водил хоро­вод мальчишек и юношей на поляну, обучал азам строевой подготовки, подавал русские и японские команды, учил дер­жать винтовку, передвигаться по-пластунски.
В революционных событиях и гражданской участвовало большое количество людей, кто на стороне большевиков, кто в войске Гоцинского. Из далекой России возвращались рабочие-отходники, понюхавшие пороха и прокуренные в дыму битв. Назову только двоих: Шахбанов Махант и Шихамиров Магомед. Первый в составе 11 -ой Красной Армии в качестве переводчика и ординарца командарма Лапина прошел от Ас­трахани до Тбилиси, в последствии участвовал в партизан­ском отряде Кара-Караева. Шихамиров Магомед узнает, что в Мугурух подготовлен взрыв и покушение на Лапина, проби­рается тайком туда, и предупреждает Шахбанова Маханта и предотвращает гибель красного командира.
Но не все перешли на сторону большевиков. Многие от­ходники не вернулись, некоторые эмигрировали в Турцию, Иран, многие нашли пристанище в Грузии и Азербайджане. По свидетельству стариков особенно богатых людей в селах не было, эмигрировали те, кто имел духовный сан, были уче-ными-алимами.
Тем не менее, Кулза-Шугал сумели адаптироваться со­ветизации, преобразования полной мере, в положительном и в негативном, отразились на судьбе каждой семьи.
Началась коллективизация, жители двух сел и шести хуторов объединились в колхоз им. Карла Маркса. Вместе с коллективизацией пришло и раскулачивание, благо богатеев было мало, а ученые-арабисты в основном перебрались за пределы Дагестана. Раскулачивание коснулось в основном двух семей: Кульзеба — Арича и Шугинуб — Ахмадил Маго­меда. Основным составляющим скот и инвентарь колхоза Карла Маркса являлось имущество этих двух семей. Хотя и раскулачивание произошло, сосланных и посаженных в тюрьму из наших сел не было. Наоборот первые комсомоль­цы и коммунисты были именно из этих семей. Ниже скажем и об этом. Но коллективный труд и объединение помалу дает свои плоды, и к концу 1940 года, в колхозе было 223 КРС, 8099 МРС, табун из 63 лошадей. Появилась первая механи­ческая молотилка, построили большую ферму (остатки этой фермы поражает своеь добротностью планировкой и сегодня. Построили в обоих селах начальные школы, избы-читальны. Сельские мечети функционировали непрерывно до депорта­ции. Были построены здания правления колхоза, магазина, были заложены фундаменты для медпункта и яслей. Но гор­достью села стал водопровод протяженностью более двух ки­лометров, а на краю села была сооружена водохранилище площадью 200 кв м. Такой же водопровод был проложен и в Шугинуб. Трубы для водопровода, привезенные до местечка Чакинуб, на руках и спинах по горным тропинкам бережно перенесли до Кульзеба женщины двух сел. Своим трудом сельчане славились на весь район. Славились села и другим: из двух сел в районных школах, в селах Азербайджана и в Кварельском районе Грузии работали более 20 учителей. Из них 14 человек погиб в Великой Отечественной войны, вер­нулись шестеро. Раненные, некоторые прошли через концла­геря и послеконцлагерные изоляции, ленинградскую блокаду. Один из них Гаджиев Али был делегатом 1 — съезда учителей и выступил на съезде, был в группе учи­телей, сфотографированных с Н. Крупской. Главное, за большую работу по ликвидации безграмотности, был пред­ставлен к награждению Орденом Ленина, но пока он возвра­тился в Дагестан, на работе выкрали комсомольскую доку­ментацию, досье; так он лишился своего первого ордена.
Учитель из Кульзеба Шапиев Насух перед войной стал заведовать районным отделом образования. Но имея брони, неоднократным обращением в военкомат, добровольцем ушел на фронт. Другой учитель Абдулаев Магомедсалих об­ладал редким даром художника и довоенные годы участвовал в конкурсе на лучшую скульптуру В.И. Ленина и стал побе­дителем. Спустя многие годы после войны Абдулаев в Со-гратле в одной частной коллекции нашел свою работу, где она доныне и осталась.
Двое других Ахмедов Магомед, Нурмагомедов Магоме-дали были корреспондентами дагестанских аварских газет и журналов, публиковали свои очерки, статьи; выступали по проблемам народного образования. Нурмагомедов М. долгое время проработал и в редакции районной газеты.
В отделах заготовок, финансовых, налоговых учрежде­ниях работали немало наших односельчан. Женщины приоб­щились к общественной и культурно-просветительной дея­тельности. В обоих селах более 90% девушек и женщин за­кончили курсы ликбеза. Самими активными зарекомендовали себя Гастратова Загра и Мусаева Айшат, которым в годы войны пришлось руководить колхозом и нести бремя ушед­ших на войну мужчин. Следователем прокуратуры работала Алисултанова Хадижат.
Гастратова Загра дочь раскулаченного Ахмадил Маго­меда, прошла путь от звеньевой, бригадира, завскладом, пар­торга и потом председателем колхоза. Другого раскулаченно­го Арича сыновья Билал ушел в армию 1939 году первым из двух сел и один из первых в районе, участвовал в финской и польской войне и вернулся в отпуск уже офицером весной 1941 году. Началась Великой Отечественной войны, и он ушел на фронт воевать с немецко-фашистскими захватчика­ми. Другой сын Арчи Тагир впоследствии станет председа­телем колхоза. Так в нашем селении дети кулаков впоследст­вии тоже были самими активными строителями новой жизни. Эту мысль я продолжу потому, что очень разительна пере­мена в умах людей и в быту сельчан, да и есть о чем рассуж­дать.

Началась Великая Отечественная война. Вернувшись в отпуск, весной 1941 году не долго побыв дома, сразу вернул­ся в свою часть Аричев Билал, ставший кадровым офицером. Из 11 хозяйств двух сел ушли на фронт 70 человек. По свиде­тельству Алиева Абдулы из Кульзеба и других, многие ушедшие на фронт из наших сел добровольцами были, кото­рым очень понравился подтянутый элегантный вид Аричева Билала в форме офицера. Так, имея даже брони, ушел на фронт Шапиев Насух, Абдулаев Магомедсалих и др. Из 70 ушедших погибли 30 человек. Первую похоронку получили на Исаева Магомеда погибшего в борьбе с японскими саму­раями. Чем дальше от нас отделяется, то военное время, тем дороже становится нам скудные весточки родным из фронта. Но не много их сохранилось до наших дней, наверное, сказа­лись две депортации, сначала в Чечено-ингушскую, а потом в Кизилюртовский район Дагестана. Последнее письмо от Ахмедова Магомеда получили в 1943 году. Писал жене: «Был ранен. Сегодня выписался из госпиталя. Иду на передовую. Береги детей».

Не вернулся с фронта наставник учителей, ушедший добровольцем Шапиев Насух. Последнее письмо получили от кадрового офицера Аричева Билала в 1944 г., когда так мало оставалось до победы. Не вернулись с войны братья Курама-гомедовы Омар, Рамазан и Курамагомед. Через много лет могилу Курамагомеда нашли в Краснодарском крае. Не вер­нулись с войны и братья Малаалиевы. Последнее письмо от Нуха пришло из Владьвостока 1943 году, а от Али из Сталин­града 1942 году. Остались на полях сражений Магомедовы Муса и Гайдар. Не суждено было вернуться силачу, здоровя­ку и красавцу Магомедову Гитинамагомеду Г. В последнем письме 1943 году из госпиталя писал племяннику Хабибову Патаали, что сам раненный, на себе притащил более 2 кило­метров товарища до санчасти, потом скончался и т. д.

Можно было много и долго рассказывать о ратном под­виге наших земляков, погибших и вернувшихся. Нам сегодня остается только сожалеть хоть от последних оставшихся еще несколько лет назад живых участников войны Гаджиева Аб-дусамада и Омарова Магомеда, не взяли подробное интер­вью о былых сражениях, которые любили повторять: «Герои остались на полях сражений, нам посчастливилось вернуться к мирной жизни». Огромную воспитательную работу делал Гаджиев Абдусалам, постоянно встречаясь со школьниками кульзебской СШ, оставаясь бодрым и очень подвижным до конца своей жизни. Таким запомнили все кульзебцы подпол­ковника в отставке Гаджиева Абдусамада.

Сейчас, после 60 летнего периода событий 1944 года, возникает с новой остротой много вопросов: дождутся ли возрождения родных очагов и сел потомки депортированных? Почему, как преступников в течение 24 часов, заставив со­брать свой нехитрый скарб (который разрешено было унести на спинах), оставив веками обжитую десятками поколений предков землю, отправили в незнакомую чужую землю? Кто отбирал эти села, почему, по чьей прихоти? В чем провини­лись именно эти села, эти люди? Может тем, что их мужья, братья, сыновья воевг-ли на фронтах Отечественной войны? Хотелось бы получить ответы на эти вопросы, но есть ли от­вет? Да, и нужен ли этот ответ сегодня? Не правильным было бы решить эти вопросы всем миром, всем государством? Но, государство как мачеха, собравшихся на свой П-съезд депортированных, хотя и предварительно было оп­лачено за проведение съезда в здании газетно-журнального комплекса, но «дорогое» республиканское руководство за­претило. Спасибо, Амирову Сайду Джапаровичу, разрешил ее проведение, находящем в его ведении в молодежно-развлекательном центре.

Из наших двух сел, насчитывавших к месту депортации ИЗ хозяйств, 27 хозяйств и несколько тухумов полностью прекратили свое существование, умирали от малярии, отрав­ления, дезинтирии. Только с сентября 1944 года по сентябрь 1945 год более .95 человек детей, стариков, женщин похоро­нено в Чечне. Рассказывали, что один единственный мужчина — Алиев Шапи (вернувшийся с войны), не успевал хоронить умерших за день, а на следующий день приходилось хоро­нить изуродованное крысами трупы. Эти безвременно ушед­шие и ныне наверное спрашивают из могил — за что? И кто виноват, кто выбирал их на плаху депортации?

Вопросы поставлены, возникнуть и новые. Но рассказ о Кульзебцах и Шугинубцах будет неполным, если не остано­виться на годах проведенных в Чечне.

Депортированные в Саясанский район Чечни (впослед­ствии в Ритлябский район), села объединились в одно село Кульзеб, сохранили кСлхоз, ставший впоследствии, одним из лучших в районе, построили мельницу, школу, соорудили первую и единственную в районе гидроэлектростанцию, ко­торая обеспечивала энергией село и райцентр Ритляб, соору­дили животноводческую ферму на 600 голов КРС и к 1957 году были уже зажиточным хозяйством.

В селе выросла молодая интеллигенция, возвратились к мирной жизни фронтовики. Алиев Гаджи фронтовик окончил совпартшколу и проработал директором школы и заведую­щий отделом пропаганды райкома партии; Гаджиев Абдуса-мад заведовал орготделом райкома; Абакарова Маржанат ра­ботала медсестрой, а затем редактором райгазеты 1 секрета­рем райкома комсомола Гастратов Ахмед, вторым секретарем Саадулаев Багавдин; заведующей отделом исполкома по за­готовкам Аричев Тагир; заведующей женотделом райкома Алисултанова Хадижат; заведующим банком Абдулатипов Магомед; председателем колхоза Давудов Ваци. Подавали большие надежды работники нарсуда и райотдела внутрен­них дел Магомедов Абдусалам и Исаков Магомедшапи. В 1956 и 1957 годы более 10 человек окончили 10 классов и продолжили учебу в вузах и техникумах. Жизнь брала свое и виды на процветание и благополучие были хорошие.

Но мытарства не кончились, они видно только притаи­лись. Возвратились чеченцы на родину своих предков. На во­прос «как быть»? для кульзебцев был один ответ — вернуться на родину в Дагестан. Передали чеченцам в сохранности от­чие дома и более обустроенное, чем было село. Опять пере­селились (депортировались) в Кизилюртовский район, где на голом месте создали новое хозяйство и прекрасное село. Вполне адаптировались к жизни на плоскости, стали жить более зажиточно. В селение есть свет, водопровод в каждом доме, магазин, библиотека, стадион, клуб лучший в районе, баня, детский сад, построили типовую школу на 320 мест, улицы хорошей планировки, в основном асфальтированы, с 1990 года газифицированы. Все это становится в селе обы­денным.

Но все перечисленное появилось не сразу, за всем этим стоят инициаторы, энтузиасты, неравнодушные люди, кото­рые своим трудом, энергией и целеустремленностью добива­лись всего этого. Думаю, для сущей справедливости, нужно остановиться на этих фамилиях. Шестидесятые годы, по стране шел процесс укрупнения хозяйств. Это коснулось и нас кульзебцев. Нас объединили с Новочиркеем и образовали крупный табаководческий совхоз «Советская Армия». Навер­ное было в этом и много положительных, но для нас куль­зебцев было и отрицательное. Мы потеряли свои прикутан-ные земли, отары овец в 5000 голов, и фактически преврати­лись в придаток как бы, центральной усадьбе с. Новочиркей. Любые традиционные для кульзебцев хозяйственные и быто­вые инициативы наталкивались на жесткие преграды выше­стоящего руководства совхоза из с. Новочиркея. Так иниции­рованная Аричевым Тагиром, методом народной стройки сельского клуба (ставший потом лучшим в районе), преграды были сняты на уровне председателя правительства республи­ки Абуева, который приказал директору совхоза помочь за­вершению. Таким же образом вопреки противостоянию и кляузам по инициативе Аричева Тагира построили в селении первым из двух отделений совхоза водоочистительное со­оружение, детский сад, баню. Много пришлось бегать Маго-медову Ахмеду для постройки и завершения типовой школы на 320 мест, тир на территории школы, не имеющего анало­гов в районе, был он инициатором ограждения стадиона по всему периметру и построения раздевалки на стадионе. Бо­юсь пропустить кого-нибудь из большого количества инициа­торов и участников построения в селение мечети, завещанная муфтием Магомед-хаджи Курбановым. Их было очень мно­го, здесь всех не перечислишь, и живых и тех которых нет уже среди нас.

Оглядываясь ныне на мытарства, выпавшие на долю наших сел, связанных с депортацией и переселением можно восхищаться мудрости тех стариков (уже ушедших из жизни Магомедова Саадулы, Нурмагомедова Магомедали, Малалова Омара, Магомедова Камиля, Аричева Тагира, Давудова Ваци, Гастратова Ахмеда и др.), которые — во первых, решили вернуться на родину в Дагестан, во-вторых, остаться на плоскости, в третьих, что выбрали для основания села именно то место, где ныне расположено селение.

В 1992 году начали отделять хозяйство от совхоза «Со­ветская Армия» и создавать свой совхоз «Кульзебский». На момент отделения нам досталось техники: 5 — МТЗ-150; один Т-4; один Т-150; два ДТ-75; два газ-53-С; один газ-66; один техпомощь; один микроавтобус; один комбайн. Но техника была старая. Из 2 КРС только шестьдесят были коровы, из них — 32 дойных. Остальной КРС был бракованные телки, а ферма была рассчитана только на 110 голов. В совхозе в это время работало более 25 штатных единиц, а всего работало более ста человек.

Создание совхоз’а «Кульзебский совпало с реформами проведенными демократическим руководством страны. До чего бы не коснулась демократическая реформа, там обяза­тельно случалась катастрофа. Коснулась реформа и сельского хозяйства. Диспаритет цен на продукты сельского хозяйства, промышленного товара, горюче-смазочного материала и энергоресурса привело к развалу сельского хозяйства. Это коснулось и нас. Сегодня в совхозе числятся работающими 25 человек. Зарплата не доходит и до половины прожиточного минимума. Поэтому село деградируется. Молодежь сидит на пенсии стариков. Построенные за время Советской власти детский сад, клуб, баня не функционируют. Водопроводные трубы по улицам лопнули, и разлиты улицы водой. Стадион заброшен, спортзал в школе не функционирует, библиотеки нет, молодежь спивается.

Молодежь и в благополучное советское время тоже ра­ботала на стороне в основном в Кизилюрте в Махачкале и в других городах. А после реформ работать стало не где. Обо­ронные предприятия закрыты, остальные развалены. Одно утешение, периодически на телевидение появляется руково­дитель республики, который ведает нам о росте нашего бла­госостояния. А ежедневное театрализованное представление президента и правительства страны по телевидению о заботе о своих гражданах вселяет оптимизм, хотя замерзших, голод­ных и бездомных все увеличивается.

Поэтому отходничество, забитое за время Советской власти, возрождается. Благо есть в Москве своя строительная фирма «АСП-ГРУН», ‘где работают из нашего селения около 200 человек. Строительная фирма организованная нашим сельчанином с чунибскими ребятами, занимается ландшаф-ным строительством. Это крупная современная фирма с еди­новременным освоением свыше 10 участков, с современным техническим парком свыше 50 единиц. Начальник и хозяин фирмы Магомедов Магомеднаби. Наши строители работают и в Ставропольском крае.

Из предпринимателей в сфере торговли, самыми преус­певающими являются братья Тагировы Зубер и Узер. Они за­нимаются переработкой и торговлей рыбы. Своими произ­водственными поставками селедкой, копченной, маринован­ной рыбой обеспечивают все города и районы Дагестана, а свежемороженую кильку и частиковую рыбу поставляют почти во все регионы России.

Завершая исторический обзор нашего села, невольно приходит на ум слова моего покойного отца, Аричева Тагира, сына раскулаченного Арича из Кульзеба, что имущество отца перед мечетью раздавали поровну всем беднякам села, а скот, отары овец и инвентарь передали колхозу. Об этом же на днях ведала мне моя теща Ахмедова Загра, дочь раскулачен­ного Ахмадил Магомеда из Шугинуб, которая живет у меня дома, как имущество ее отца перед мечетью раздавали беднякам их села. Сегодня по иронии судьбы, все проезжающие по трассе Ростов-Баку видят, как’ развевается красный флаг над крышей моего дома, под крышей которой живут дочка, внуч­ка и внук, раскулаченных из двух наших сел. И возникает во­прос: что же односельчане вам сделала Советская власть, чтобы так быстро забить ее, и, так низко кланяться нынешней варварской «демократической» власти?

В основу этой работы вошел материал, в основном соб­ранный покойным Магомедовым Ахмедом, директором Кульзебской СШ. Также материал собранный из рассказов наших сель­ских аксакалов, давно ушедших из жизни, и здравствующих на сегодняшний день.