Саид-афанди Чиркейский: Истина превыше всего

Религия все больше входит в нашу повседневную жизнь. И мы, хотим того или нет, должны находить правильное отношение к этому явлению. Многие этнические мусульмане все же не готовы строго соблюдать каноны ислама. При этом дагестанцы охотно выполняют отдельные ритуалы, пышно празднуют исламские праздники, читают дуа на кладбищах. Как к этому относиться? Не приведет ли это все к тем противоречиям, которые в конечном итоге разделяют джамаат на радикальных и либеральных мусульман? — были наши первые вопросы.

— Когда вопросы одни и те же, ответы, конечно, тоже будут те же самые. Разные люди приезжали сюда. Приезжали из Москвы, так же, как и вы. Приезжали, говорили – посоветоваться. «Каково твое мнение», — спрашивали они. У всех один вопрос. И, конечно, ответ у меня тоже один, — ответил Саид-Афанди. К примеру, чтобы зайти в дом, запертую дверь нужно открыть ключом, ведь взламывать ее нельзя. Таким образом, чтобы открыть дверь, требуется ключ. Как для того, чтобы войти в дом, требуется ключ, так и для того, чтобы человек пришел в ислам, он обязан произнести шахадат. Если человек скажет: «Ашгьаду алля илягьа илля Ллагь ва ашгьаду анна МухIаммадан расулю Ллагь», осмыслив и принимая сердцем суть этих слов, значит он является мусульманином. Кем бы он ни был, независимо от нации, будь то еврей или русский, если он от чистого сердца, осознанно произнесет эти слова, то становится мусульманином.

Например, холодной зимой человек, оставшись на улице, может замерзнуть. А если найдет дом, куда можно войти, — он же спасется от смерти! Так же и шахадат. Если человек умрет, не произнеся шахадат, не принимая ислам, — если бы люди понимали это, то они непременно приняли бы его, они просто не ведают, что такое Ахиратский дом, — он навсегда останется в Аду, ведь он неверующий.

Человек, который произнес шахадат, является мусульманином. Считается мусульманином. Далее он обязан выполнять исламские обряды, к примеру, совершать намаз, соблюдать пост и постепенно исполнять все остальное, ведь за один день он не сможет исполнить все.

Далее. У нас в исламе есть четыре мазхаба: это мазхаб Ханафи, мазхаб имама Малика, мазхаб Шафии, мазхаб Ахмада. Если мусульманин, который следует одному из мазхабов, как, например, мы, шафииты, случайно (каким-то образом) сделает что-либо соответствующее ханафитскому или другому мазхабу, то какому бы мазхабу этот поступок ни соответствовал, он считается верным, правильным. Такой человек не впадает в грех. В этом и состоит значение четырех мазхабов.

Ведь если бы был только один мазхаб, пришлось бы очень тяжело. Например, если бы правитель издал закон: «Стройте дома только с одним окном и только в определенную сторону», возникли бы определенные трудности для народа: кому-то захочется сделать два окна, кто-то захочет окно в другую сторону, все захотят по-разному строить себе дома. Но вот появились четыре человека, которые занялись вопросами строительства. Один из них разрешает ставить окна таким образом, другой – по-другому. И все они большие, знающие люди. Об этом много было написано и в книгах. Как я говорил, на один вопрос бывает один ответ, что нового я могу вам рассказать?!

Итак, какому бы мазхабу ни соответствовало деяние, оно не будет напрасным. Так и мусульмане бывают разные. У нас в Дагестане, даже на всем Кавказе, доминирует мазхаб Шафии – тот, что достался нам еще от наших предков, другого мазхаба у нас здесь нет.

Еще при советской власти, в 70-е годы, я был в Средней Азии. Неделю мне пришлось провести в Гуждуване по делу. Там есть зиярат Абдулхалика Гуждувани. Туда приходили люди. Они приходили, прикасались рукой и обходили могилу, таким образом, они совершали зиярат. Поступали так, как знали.

Существуют правила посещения могил. Пользу усопшему и воздаяние нам приносит зиярат, совершаемый правильным образом, разрешенным во всех четырех мазхабах, в дозволенности которого нет никаких сомнений. Зиярат совершать можно, и за это воздается.

А те люди, которые совершают зиярат, но при этом не молятся и не постятся, — спросите, какая им от этого польза, почему они ходят туда. Это их личное дело, но пользы им от этого не будет, если они это делали не ради Аллаха. Отвечать за несовершенные намазы и посты, которые не соблюдали, они тоже будут сами. Мы сегодня не можем выносить решение относительно них. Они сами об этом узнают в Ахирате. Пренебрегать намазом, постом и тому подобным нельзя. Надо выполнять столпы ислама. Многие люди поступают так, как он говорил. Люди не празднуют этот день как ‘ид, ведут себя так, как им нравится. Это из-за их невежества.

Говорят, нет большей бедности, чем невежество, самая большая бедность – это невежество. От невежды можно всего ожидать. Он делает плохое, полагая, что делает что-то хорошее, и, как большинство, ошибается, и с этим ничего не поделаешь. Это следствие ваххабизма, сторонники которого запрещают посещать могилы. Это их мазхаб, их особенность. Во всех четырех мазхабах совершать зиярат разрешается, вот и вся суть.

— А что бы Вы могли сказать тем, кто, причисляя себя к мусульманам, делающим, с их слов, много во имя Аллаха, в то же время не соблюдает элементарных норм ислама, таких, к примеру, как обязательные молитвы?

— Их нельзя называть кафирами, кем бы они ни были. Каким бы ни был человек, произнесший шахадат, мы не можем называть его кафиром, нельзя называть его так. Имам Газали, рахIимагьуллагь, говорит, это его слова: «Вы не обвиняйте в неверии человека, который не молится, не соблюдает пост, в нем может быть какой-то хороший ‘амал, о котором мы не знаем, а знает один Аллах». Так он говорит. Это, во-первых. Во-вторых, неизвестно, каким будет конец. Вот я, например. Вы пришли ко мне, увидев во мне большого человека, но между мной и вами нет даже вот такой разницы. Мы одинаковые люди, мы в равном положении, ведь неизвестно, у кого какой будет конец.

Поэтому хороший человек – это тот, у кого был хороший конец, когда забирали душу. Будет ли у него хороший конец или нет – никому неизвестно – ни мне, ни вам. И поскольку дела обстоят так, невозможно обвинять кого-то в неверии. Мы должны бояться так говорить. К примеру, я боюсь, потому что, быть может, он завтра окажется лучше меня.

Приходит много новообращенных. Я поражаюсь им. Бывает, что не знают языка. Приезжают из России. И плачут, плачут. Они плачут потому, что у них в сердце есть иман. Когда я вижу их, я боюсь за себя, удивляясь им. Мы ведь не знаем людей, поэтому нельзя обвинять их в неверии. Они люди ислама. Люди ислама.

Далее. Ведь зарплату дают в соответствии с работой. Кому-то платят мало, кому-то больше, в зависимости от его работы. Там, в доме Ахирата, тоже воздается в зависимости от совершенных деяний. Человек, не совершающий намаз, не соблюдающий пост и не совершивший ни единого хорошего деяния, но умерший произнеся шахадат, обретя хороший конец, — этот человек соответственно своим грехам окажется в Аду. Но как бы долго он там ни находился, в конце концов (ведь у него есть шахадат) единобожие выведет его. К примеру, мы знаем, что такое суд. То, что происходит в Ахирате, тоже суд. Кому-то дают расстрел, и у него уже нет надежды на жизнь. Так и неправедный конец ведет к вечному пребыванию в Аду.

Человека, чей конец был неправедным, не ждет ничего, кроме пребывания в Аду, а до Ада – могильные муки. Что же до его благих поступков… Бывают люди, которым дают по суду 10 или 15 лет, и по истечении этого времени они выходят из тюрьмы. Так же и человек, у которого конец был плохим, безнадежно заблудший, отправляется навечно в Ад. Тех же, кто находится в исламе, кто верит в единого Бога, верит в Пророка, но не имеет никаких благих деяний, если у этих людей будет правильный конец и они умрут в исламе, в единобожии, то единобожие выведет их из Ада. Они не останутся в нем навечно, как бы долго ни пробыли там, подобно тому, как тот человек выходит из тюрьмы по истечении срока. Поэтому вред от их поступков отразится на них же, хотя они этого не знают. Но кафиром кого угодно называть нельзя.

Если же человек явно отрицает существование Аллаха, отрицает Пророка, то этот человек кафир, он настоящий кафир. Иначе, даже если он не молится, не постится и т. д., его нельзя обвинять в куфру. Все во власти Аллаха, и нам это неведомо.

— Уважаемый Саид – Афанди, очевидно, что общество наше расколото и каждая из сторон, выдвигая свои доводы и аргументы, претендует на Истину. Большинство из нас, так или иначе, стремятся к Истине, говоря, что Бог один, но путей к Нему множество. Как разобраться, кто ближе к ней в действительности?

— Мы об этом и раньше говорили. Такое разделение было всегда, его не могло не быть. Не бывает так, чтобы все были правы или все течения были неправы. Например, каждый человек сам отвечает за себя, за сказанное, за сделанное, за все. Я знаю то дело, которое я выполняю, и называется оно тарикат. Существует много разных путей, которые люди называют тарикатом. Их много, они разные. Каждый, как здесь говорилось, считает правильным свой путь и придерживается его, не ведая о том, что он неверный. Они не знают об этом. Возникает вопрос: а как это можно узнать? Говоря откровенно, это сложный вопрос. Истину может узнать только тот, кого наставил Аллах.

Это случилось во времена Саадухаджиясул Мухаммада, да смилуется над ним Аллах. К нему пришел некий человек. Как здесь говорилось, существует много людей, которые хотят найти истинный путь, узнать ислам, но не знают, куда идти. Ты говоришь одно, тот говорит другое, так называемые приверженцы ислама – и они не знают, куда пойти. Бывают такие люди! И тот человек, который пришел к нему, он говорит: «Я хочу попасть на правильный, истинный путь, что мне делать? Когда я говорю с одним, он хвалит одного человека, а другого критикует. Когда разговариваю с другим – он, наоборот, того критикует, а этого хвалит. Я не могу понять, куда идти и где истина, и не знаю, как мне поступить». Он ответил – и это самые важные слова, вы послушайте. Он ответил: «Ты, брат, сделай истихар и отправляйся туда, куда укажет истихар». Этого человека научили делать истихар, и он вернулся.

Он сделал истихар. Вопрос у него был, касающийся тариката. Например, когда он общался с моим мюридом, тот хвалил меня, – естественно, мой мюрид будет хвалить меня. Когда он общался с мюридом другого, тот хвалил другого, а меня критиковал. Кто-то еще хвалил третьего. Так он остался на распутье, не зная, куда идти, и ему дали совет: «Сделай истихар и следуй за ним». Так вот, тот человек сделал истихар. При этом он учитывал две возможности: идти ко мне или к другому. После того, как он сделал истихар, ему приснился сон: он увидел людей, тонущих в болоте подобно буйволам, которые увязли и не могут выбраться. Во сне он спросил, кто эти люди и что с ними. Ему ответили: это мюриды некоего человека. Он проснулся, убежденный в том, что тот путь является неверным, и пришел ко мне. Вот такие люди есть и сейчас.

Истихар делают разными способами. Истихар, который мы делаем на четках, является дозволенным, хорошим, его называют истихаром пророка Данияла. Это истихар, который делал он. Делайте его и идите туда, куда он укажет. Какой ответ может быть правильнее этого? Зачем говорить: иди ко мне, к тому, зачем врать, зачем вмешиваться в то, что неизвестно. Скажите человеку: сделай истихар – и пусть идет туда, куда укажет истихар. Это наставление ему, я не знаю, что еще ему ответить.

Некоторые определяют это с первого взгляда. Мы можем с первого взгляда отличить белое от черного, знающий человек хорошо умеет различать правду и ложь, но ведь есть и много незнающих. Пусть они делают истихар и следуют ему. Кто не умеет делать истихар, пусть спрашивает у знающих, вот и напутствие для них.

— Многие люди видят Истину в красоте и достатке. Заблуждаются ли они?

— Как они могут быть правы? Разве наш Пророк был богатым? Среди пророков богатым был только Сулейман, больше не было. Его тоже называли захидом (аскетом). Захид – это человек, отошедший от мирского. При том, что у него было столько богатств, он оставался захидом, потому что они его не волновали. Он не пользовался этим мирским, кроме как для спасения своей души. Он совсем не радовался богатству и не гордился им. Если бы Аллах однажды забрал все это имущество разом, он бы не опечалился из-за этого. Поэтому его и называли захидом, отвлеченным от мирского. Захидом, у которого есть имущество и богатство.

Если человек является захидом, от того, что он владеет богатством, ничего не меняется. Если человек следует религии, придерживается ислама, выплачивает закат, дает садака и использует имущество на пути Аллаха, богатство дозволяется. Но если нет ни того, ни другого, если он ворует, копит это имущество и использует его как придется, то он похож на крысу. Так ведут себя крысы.

В советское время я работал пожарным и в ВОХРе. В то время бывали кирзовые сапоги, нам их выдавали. Свои я обычно держал внизу, в задней комнате. Там же я хранил небольшой мешочек с орехами. Каждый раз, когда приходили братья по вере, я угощал их орехами. Однажды я зашел туда, когда пришел кто-то, по-моему, это был ГIалиль-ГIабдурахIман (да смоет Аллах его грехи) и не нашел орехов, кроме нескольких штук. «Вах, что это такое, ведь никто не брал их оттуда», — удивился я. Ну что поделаешь. Потом, спустя много времени, нашел. У меня там, в задней комнате, была тахта, на которой хранилась мука, а под ней стояли кирзовые сапоги. Просунув под нее руку, я вытянул их, и оттуда посыпались орехи. Это крыса таскала орехи из моего мешка и прятала в кирзовые сапоги. Ты посмотри, подумал я, она умеет искать себе пропитание. И поняла ведь, как! Но чье это место, чьи сапоги, она не знает. Так и те богатые люди, которые ни о чем не думают и воруют, занимаются накопительством и ведут такой образ [жизни]. Аллах в Судный день спросит с них. Это несчастные люди. Несчастные люди!

— Как обрести Истину и крепость веры?

— Приведу такой пример. Мы работаем в саду, в огороде, так ведь? У нас есть сады и огороды, и чтобы они были плодоносящими и фрукты были крупными и красивыми, и плоды были хорошими, мы должны ухаживать за ними. Если не поливать их, не обрабатывать землю и не ухаживать за ними, они пропадут. Их урожайность зависит от нашего труда. В религии то же самое. Насколько мы усердствуем в ней, настолько и Аллах помогает нам. Наше сердце подобно сухой равнине. А что может вырасти на сухой равнине?!

Итак, для того чтобы сажать огород, или нам надо поливать его, или должен пойти дождь. Если бросить зерно в сухую землю, — там, где нет влаги, оно не прорастет. И для нашего сердца нужно хоть немного влаги, хотя бы немного, у него должны быть хоть какие-то признаки жизни.

Разве больной выздоровеет, если не посетит доктора? Если человек будет сидеть дома и говорить о врачевании, он не вылечится. Если человек занимается самолечением, он тоже не вылечится. Больной должен обратиться к доктору, тот его вылечит. Вот такой пример.

Люди тариката – это те, кто лечит сердечные, душевные болезни (грехи). Если сказать прямо, лекарством от них является вступление в тарикат. Не что иное не оживит сердце так, как тарикат. Но и он должен быть истинным, правильным.

— В Дагестане прошел Съезд народов. Очевидно, что руководство республики, общество в целом подходят к осознанию необходимости практических действий для того, чтобы не заполыхала во всю мощь братоубийственная война. Понятно, каждый из нас должен переосмыслить свои поступки и действия, признав заблуждения и ошибки пойти на компромисс, но как найти к нему наиболее верный путь, ведь разногласия эти вызваны нашими убеждениями? И вообще, нужен ли он, этот компромисс?

— Конечно, без этого не обойтись. Даже если они сойдутся, эти не понимают, что говорят те, а те не понимают, что говорят эти. Они ведь разные, как же они сойдутся? Это очень трудный вопрос. Я не знаю лекарство от этого.

Человек, который чисто бережет ислам… Вот вы подумайте, почему наши мюриды не убивают людей. Виновны ли наши мюриды в убийстве хоть одного человека? Должен быть чистый ислам. Чистый ислам воспитывает человека, тогда он и не убьет, и не украдет, и не сделает ничего плохого, и будет вести себя должным образом. Это настоящий порядочный человек. Но они ничего не понимают, ведь не всем дано это понять. Понимают те, кого Аллах наставил, кому Аллах помог содействием, они приходят к этому пути. Но тех людей Аллах не наставил. Ну что с ними делать? То, что мы говорим, они тоже не понимают. Что с ними делать, если в государстве нет такого закона. Должен быть закон – или шариатский, или светский, но что-то должно быть. Если нет, то что мы можем им посоветовать?

— Что бы Вы пожелали дагестанцам?

-Что я могу пожелать? Я всегда говорю: нет, наверное, человека, у которого больше болит сердце из-за этих разбоев и убийств. Каждый день я спрашиваю, есть ли какие-нибудь происшествия. Отвечают: Да, убили кого-то. Еще одна рана появляется на сердце. Разве это мелочь – убийство человека, кем бы он ни был. Согласно шариату, нельзя убивать кого бы то ни было, даже кафира, если нет причины. Например, если человек убил другого, его убивают за это. Только такими могут быть причины. А без причины как же можно мусульманину убивать даже кафира?! Нельзя! По шариату за это нужно нести ответственность.

Сегодня просто так убивают милиционеров. В конце 90-х, когда эти разбойники напали на нас, один из ополченцев встретил среди них своего знакомого. В беседе он спросил его: «Как ты попал сюда?» И борода у него была – вот такой. Так тот ответил: «Самые ненавистные для нас люди – это милиционеры и люди тариката».

Видите ли, больше всего они ненавидят милиционеров и людей тариката. Никого из них нельзя убивать! В чем вина людей тариката, чтобы они разрешали их убивать? А в чем виноваты милиционеры? Есть много милиционеров, которые в сто раз лучше них, которые совершают намаз, соблюдают пост и следуют исламу. Наверное, есть и те, которые не соблюдают. Какие бы они ни были, они мусульмане. Спросите любого милиционера, отрицает ли он Аллаха, отрицает ли Пророка, — никто из них не отрицает. И никому не дозволено их убивать. Этих убивают, тех убивают – это заблудшие люди.

Я бы пожелал, да и вы, конечно, желаете мира, единства – кто этого не желает? Какой человек может не желать этого? Я бы сказал всему народу Дагестана: делайте дуа, просите Аллаха о наставлении этой общины, о единстве. Пусть каждый человек просит об этом. Дуа называют оружием верующего. И нет оружия больше и сильнее, если Аллах примет, чем дуа. Оно сильнее любого оружия, когда оно принято. Мы же не знаем, чье дуа Аллах примет. Пусть каждый просит Аллаха – вот что я знаю! Это и есть мое наставление им. Оттого, что я скажу: не убивайте людей, выходите из лесов – они это не сделают. Это не тот тип людей. Пусть Аллах наставит их, это и есть моя цель, пусть об этом просят и все дагестанцы.