Лаки: краткая историческая справка

В глубине дагестанских гор, в самом центре хорошо известного этнического многоцветья нашего гордого и сурового края издавна живет небольшой народ, известный под названием лаков. Численность его никогда не была особенно велика (по переписи 1989 г. их 119 тыс., а по переписи 2002 г. — 140 тыс. чел.). Древние персы и греки, римляне и гунны, хазары и арабы, сельджуки и монголы, короче, все те, кто в разное время приходил на Кавказ или прошел через него, имели столкновение с лаками как с организованной военной силой и оставили в их истории более или менее заметный след. Наиболее раннее средневековое государственное образование на территории Дагестана оказалось на земле лаков или, во всяком случае, включало их как ведущую составную часть.

Арабы, принесшие в Дагестан на острие меча религию, нашли в лице лаков не только среду, благоприятную для ислама, но и энергичных помощников в его распространении среди соседей.

Лакцев стали называть кази-кумухцами. Арабы сочли нужным именно на их территории на основе уже имевшихся традиций заложить основы нового государства — шамхальства, и столица лаков — Кумух — надолго стала одним из доминирующих политических центров Дагестана.

Во многих исторических хрониках Дагестана поддерживается значение шамхалов (правителей) Кази-Кумуха, которые, по преданию, являлись потомками одного из дядей Пророка и получали подати почти со всей территории Дагестана и Чечни. На протяжении долгого времени лаки (казикумухцы) вели войны во имя ислама со своими соседями. Надо сказать, случай исключительно редкий для Дагестана. Если и поднимали дагестанцы оружие друг против друга, то только лишь за идею, и кончалось всегда это противостояние торжеством идей, не оставляя заметных следов межнациональной вражды, никаких приобретений они друг от друга никогда не имели.

Прошелся по территории лаков и знаменитый Тимур. Пришедший на помощь тогда еще немусульманам, но родственным соседям акушинцам (даргинцам) шамхал казикумухский погиб в бою, его же войско испытало горечь поражения, а уцелевшие воины были отпущены Тимуром после горьких упреков за их «отказ» от присущих им прежде традиций газиев. С этим же походом Тимура связана лакская эпическая песня «Парту Патима» — о национальной героине, поднявшей народ на борьбу против чужеземцев и победоносно сражавшейся во главе лакского войска против иноземцев.

Вплоть до первой трети XVII в. Кази-Кумух сохранял свое ведущее политическое место в Дагестане, его шамхалы вели частые войны с Кабардой за доминирование на Северном Кавказе, но после переноса столицы шамхальства на кумыкскую территорию в Тарки оскорбленные лакцы откололись от него и избрали себе отдельного правителя (халклавчи) из другой ветви того же шамхальского рода. С этого момента начинается уже история отдельного Кази-Кумухского ханства, не прекращавшего играть активную политическую роль в Дагестане и Закавказье. Особенно заметный след в истории народа оставили XVIII и начало XIX вв., связанные с деятельностью весьма пассионарных личностей: «Чолак Сурхайхана, Магомедхана и Сурхайхана» (кунбутта) — деда, сына и внука — правителей, чьи энергия, политические амбиции и личная храбрость вышли далеко за пределы сил, возможностей и интересов их хотя и мужественного, но малочисленного народа. Жизнь всех этих трех правителей прошла в беспрерывных войнах с Ираном, закавказскими правителями, а главное — с Россией, начавшей с этого времени прочное утверждение на кавказском перешейке.

Надо сказать, после захвата Кази-Кумуха в 1820 г., при Ермолове, русскими войсками князя Мадатова ханство стало составной частью Российской империи, но во всех бурях Кавказской войны лакцы принимали где прямое, а где косвенное, но активное участие. Духовным наставником Шамиля был шейх Джамалуддин Казикумухский, конницей Шамиля командовал Магомед-Эфенди Гойминский, одним их военачальников был Бох-Магомед Казикумухский, а торговлей ведал купец Муса Казикумухский, делопроизводителем Шамиля был взятый в плен вместе с Шамилем в Гуни-бе Омар Хурукринский.

Не примирились лакцы со своим подневольным положением и после полного покорения Дагестана. Они приняли активное участие в кровопролитном восстании горцев Дагестана и Чечни против России в 1877 г., и после его поражения были подвергнуты тяжелейшим наказаниям. Основные главари восстания были казнены, иные сосланы в Сибирь, а 6 тысяч участников высланы с семьями в Саратовскую и Псковскую губернии. Многие из них там погибли, а уцелевшие вернулись на родину после амнистии 1883 г. в честь коронации нового императора Александра III.

Практичные лакцы поняли бесперспективность и тщетность попыток восстановления былой независимости при необъятной мощи Российской империи и обратили свою энергию и честолюбие в сторону других, мирных и достойных их форм борьбы за выживание. Тем более что их суровая и скудная родина не позволяла им забывать ни на один день о необходимости постоянной, тяжелой борьбы за хлеб насущный. Хлеба, который давали маленькие горные клочки земли хватало на три месяца, отгонное животноводство было связано с тяжелыми ежегодными перекочевками на юг и обратно. В этих условиях у лакцев получили широкое распространение всевозможные кустарные ремесла. Целые аулы стали специализироваться на различных производствах: имелись аулы лудильщиков, медников, кузнецов, ювелиров, часовых мастеров, сапожников и т.п. На чем бы они ни специализировались, изделия лакских мастеров повсюду ценились очень высоко. Лакские кустари встречались почти во всех городах России, многие из них вышли за пределы империи и появились в Берлине, Париже, Японии, США. Причем во всех городах у лакских мастеров имелся четко разработанный кодекс чести и взаимной поддержки, которого они, тесно связанные духовно и физически со своей маленькой родиной и любящие ее, неуклонно придерживались. Некоторые из них благодаря своей природной сметливости, умению уживаться в чужой среде сумели достичь успехов в странах пребывания. Известен случай, когда лакский ювелир занял пост министра финансов у эфиопского негуса, а его сын Насибу, командуя войсками Эфиопии в итало-абиссинской войне 1936 г., стал национальным героем этой страны.

В конце XIX и начале XX вв., перед революцией, лакцы быстрее других стремительно втянулись в капиталистические отношения и потому вошли в водоворот семнадцатого года менее иммунизированными против принесенной из России в горскую среду болезни классовой борьбы. Во имя революции они, как говорится, кинули в огонь лучших сынов.

В годы Великой Отечественной войны лакцы, чуть более других проникнутые чувством общей огромной Родины, без оглядки отдали все во имя победы над Гитлером. Абдурахман Даниялов в своих воспоминаниях о годах Отечественной войны отмечает, что у лакцев практически не было дезертиров. На войне погиб каждый десятый лакец. Накануне войны число лакцев достигало 54 тысячи человек, и они дали стране 5 Героев Советского Союза, из них один дважды Герой, по одному человеку стали национальными Героями Италии, Франции и Польши.

Из 25 млн рублей, собранных дагестанцами в помощь фронту в годы войны, 14,7 млн были собраны именно лакцами. Шестой Герой Советского Союза добавился уже в 80-е годы — это летчик-космонавт Муса Манаров. На сегодня это единственный народ в стране, изъявивший добровольное желание уважить чувство родины репрессированных чеченцев-аккинцев и переселиться на худшие солончаковые земли, уступив чеченцам политые за полвека их потом и неузнаваемо преобразованные ими земли.

В наши дни, зализывая и общие для всей страны, и свои собственные специфические раны, связанные с распадом СССР, лакцы, сплачивая ряды, мобилизовывая лучшие свои силы, с присущей им устремленностью вперед вливаются в перестроечный водоворот новой, не до конца предсказуемой российской, общекавказской дагестанской жизни. Они выживают и в этот период жизни, выдерживая развал экономии, сельского хозяйства, системы народного образования и культуры лакского народа.

Однако приходится признать, что, несмотря на насыщенную и богатую историю, сегодняшнее состоя лакского этноса и самой Лакии вызывает глубокую тревогу. В свое время известный лакский поэт Мугуттин Чаринов писал:

Ах, родина предков, лакская земля,

Ты каждому из нас родимая мать.

Какое бы благо ни сулила чужбина,

Мы оставить тебя не можем никак.

И в то же время основная черта сегодняшнего дня Лакии — это именно то, что ее интенсивно покидают сыновья. Когда пересекаешь лакскую границу, первое, что бросается в глаза, — заброшенные, заросшие дерном поля, опустевшие пастбища и изобилие развалин в селах. Повсюду ощущается тоска. Причин много. Это и разваленные колхозы, к которым люди уже успели привыкнуть, утратив навыки индивидуального хозяйства. Это отсутствие сельскохозяйственных орудий, нет традиционных волов и сох, молотильных досок, нет и современных тракторов и комбайнов. Люди не знают, куда девать шерсть, ее нигде не принимают. Дежурная раньше в каждом лакском доме еда (брынза) и та исчезла. Работы нет. Даже в военные годы в селе Вачи Кулинского района была великолепная ткацкая артель, где из шерсти ткали отличные свитера и другие изделия. Работал не один десяток женщин. Какой мощный колхоз был у кулинцев! Куда же делись табуны лошадей, огромные отары МРС, племенные высокоудойные коровы? До сих пор сохранились добротные здания мастерских и скотных дворов.

В советское время обычно интересы той или иной нации превалировали при решении многих вопросов. Сейчас эта традиция ушла в небытие. Например, якобы в интересах сокращения различных учреждений именно из чисто лакских районов убрали почтовые отделения, банки, пенсионные отделы и другие. Не подумали ни о старых людях, ни о рабочих местах в хиреющих районах. Национальные интересы лакцев, к сожалению, оказались на десятом плане. Я думаю, у наших дагестанских властей на первом плане должны быть интересы сохранения всех без исключения наших народов. У нас общая родина, общая кровь, без одних нет и не может быть других. Властям нужно бы подумать о мерах сохранения и возрождения районов.